Роза и Рикардо - [38]

— Может быть, с ней поговорит духовник Кандиды дон Игнасио? — предложил Рикардо.

— Я думаю, не стоит мучить девочку, — сказала Томаса. — Она и так много перенесла. Я постараюсь поговорить с ней по душам, может быть, она расскажет мне что-нибудь. А вы, Рикардо, лучше не приставайте к ней с расспросами, вы только будете лишний раз мучить бедняжку.

— Не понимаю, о чем вы! — пожала плечами Кандида. — Ну, украли мольберт, с кем не бывает. У меня вот тоже весной на базаре срезали сумочку, а была потрясена. И ничего, как видите, я это пережила. — Все переглянулась, а Кандида взяла еще одну сдобную булочку.

— Ты заходил к ней? — спросила Роза, поднявшись наверх.

— Да, — ответил Рикардо. — Она спит. Я надеюсь, депрессия скоро пройдет.

— Надо бы под каким-то предлогом показать ее врачу, — задумчиво сказала Роза. — Я что-нибудь придумаю.

— А я завтра утром первым делом свяжусь с Акапулько. Наша фирма имеет там свой филиал. Пусть немедленно соединят меня с местной полицией.

— Ты считаешь, что этих мерзавцев могут найти? — спросила Роза.

— Если есть хотя бы один шанс, я хочу им воспользоваться, — твердо сказал Рикардо. — Попался бы мне этот подонок, который посмел поднять руку на мою дочь... живым бы он не ушел! Но найти его может сейчас только полиция. У нас есть пусть слабая, но зацепка — мольберт. Он может вывести нас на преступников.

Если бы только Рикардо знал, что выйдет из его затеи, он бы немедленно отказался от нее, но, к сожалению, Дульсе и Лус молчали.

Постепенно все входило в свою колею. Дульсе начала ходить в Академию, и ее настроение улучшилось. Роза под предлогом того, что каждой женщине минимум раз в год нужно обследоваться у всех врачей, сводила Дульсе, а заодно и Лус к гинекологу, который успокоил ее, сказав, что с девочками все в порядке, и даже если на них было совершено нападение, изнасиловать Дульсе они не смогли.

Роза несколько раз стороной пыталась выяснить то у Дульсе, то у Л ус, что же именно произошло в Акапулько, но сестры твердо держались своего не очень убедительного рассказа. Однако Роза была уверена, что девочки чего-то не договаривают, слишком уж заученно они повторяют свою историю — все время одними и теми же словами, без всяких новых подробностей. Роза даже уговорила духовника Кандиды дона Игнасио поговорить с Дульсе, но и у святого отца также ничего не получилось.

— Она замкнулась в своем горе, донья Роза, — грустно качал головой старый священник. — Подождите, пусть пройдет время, Дульсита еще очень молода, вы еще все узнаете, поверьте. Главное сейчас — ни на чем не настаивать, не торопить события.

— Но падре, — ломала руки Роза, — я же должна знать, как ей помочь!

— Помочь ей сейчас может только спокойная жизнь, — отвечал дон Игнасио, — любимое дело, родная семья. Окружите ее заботой и вниманием, но ради всего святого ни о чем не выспрашивайте, ни о чем не напоминайте — это будет для Дульситы лучшим лекарством.

Роза послушалась совета старого священника и перестала спрашивать Дульсе о том, что случилось в Акапулько. Действительно, постепенно девочка начала приходить в себя. Она увлеченно училась, рисовала, ходила на выставки и к друзьям. Ее поведение изменилось, пожалуй, только в одном — Дульсе теперь никогда не выходила после наступления темноты.

Рикардо, как и обещал, на следующий же день после возвращения дочерей связался с филиалом своего агентства в Акапулько, где ему дали телефон комиссара местной полиции сеньора Гарбансы.

Когда он позвонил в полицейское управление, комиссара там не оказалось — он уехал по какому-то срочному делу, и Рикардо говорил с его помощником, сержантом по фамилии Лопес. Тот внимательно выслушал Рикардо и вежливо пообещал, что полиция Акапулько сделает вес возможное, чтобы выяснить все подробности нападения на его дочь, 19-летнюю Дульсе Линарес, и поймать виновных. Когда вернулся комиссар Гарбанса, Лопес, отчитываясь о звонках, полученных в его отсутствие, упомянул и о звонке некоего Линареса из Мехико.

— Дело совершенно бесперспективное, шеф, — поморщился Лопес. — На его дочь, девчонку, видите ли, напали и отняли у нее мольберт. Господи, да кому из наших с вами клиентов может понадобиться такая вещь. Мольберт! Смех, да и только.

— А кроме мольберта, что-нибудь известно? — проворчал Гарбанса. — И почему нужно звонить в центральное управление, а нельзя заявить в обычный участок? Ох уж эти столичные жители. Считают, что они пуп земли. Все, вся полиция Акапулько бросай убийства, бросай крупные ограбления, мафию, ищи мольберт, который отобрали у глупой девчонки. Если его действительно отобрали... — продолжал он, усаживаясь в кресло и закуривая. — А то сама потеряла, боится признаться. Такое тоже бывает.

В этот момент один из телефонов, стоявших на столе комиссара, пронзительно зазвонил. Лопес сделал серьезное лицо — это был телефон, по которому мог звонить только сам мэр Акапулько или кто-то из его помощников.

Гарбанса снял трубку. Несколько раз он повторил слово «да», потом сказал «ну, разумеется» и наконец отчеканил: «Я приложу все усилия, можете не сомневаться, все будет в порядке, господин мэр».