Дома она подробно пересказала мужу свой разговор с Линаресом.
— Вилмар, я просто не могла лгать, смотря ему в глаза, пойми меня.
— Хорошо-хорошо, дорогая, — успокоил ее Гонсалес. — Мне всегда отрадно, когда люди оправдывают наши самые лучшие ожидания. Так ты говоришь, у него две дочери?
— Да, представь себе, девочки-двойняшки. Он говорит, очень похожи друг на друга. Но одна сейчас в Париже.
«Значит, у Лус есть сестра-близнец. Интересно», — подумал Вилмар Гонсалес.
Последние несколько дней Чучо и Кике с утра до вечера дежурили у дома Линаресов. Они и сами были сбиты с толку — то эта противная девчонка улетает в Париж, то вдруг оказывается, что она преспокойно осталась в Мехико. Раньше вроде училась рисовать, теперь запела. «У богатых свои причуды, — думал Чучо, хотят - рисуют, хотят - поют, это наш брат бедняк только и знай работай». Чучо немного преувеличивал — сам он никогда и нигде не работал, если, конечно, не считать работой обшаривание чужих карманов.
В тот день девчонка вышла из дома довольно рано и куда-то поехала на автобусе. Кике отправился за ней, а Чучо остался караулить у дома Линаресов. Шеф Манкони потребовал убрать эту красавицу, один раз это им не удалось — помешал тот идиот из Акапулько, который приходил по объявлению за мольбертом и тогда очень выручил Чучо.
Теперь надо было придумать что-то другое, оригинальное, что по возможности сработало бы наверняка. К сожалению, Манкони всегда предпочитает имитировать несчастный случай — по возможности, разумеется. Обычно удается придумать какую-нибудь каверзу в саду или в самом доме, но уж очень трудно постороннему проникнуть за высокий забор дома Линаресов. Вот если бы туда попасть, тоща у Чучо был наготове целый арсенал разнообразных методов — от случайного отравления до смертельного падения с лестницы.
Чучо обошел дом и попытался забраться на высокую стену — как раз с той стороны, где когда-то влезла в него Дикая Роза. Он был уже почти наверху, когда вдруг услышал строгий голос:
— Что вы делаете, милейший?
От неожиданности Чучо едва не свалился со стены, но удержался. Он обернулся и увидел высокого человека средних лет в темно-сером костюме, со строгим выражением лица, что делало его похожим на учителя и пастора одновременно.
— А тебе-то что? — нагло сказал Чучо, знавший, что лучший способ защиты — нападение. — Ты что, живешь в этом доме?
— Нет, — спокойно ответил человек. Он говорил по-испански хорошо, но с очевидным иностранным акцентом. — Но я друг людей, которые живут здесь. И поэтому меня интересует, зачем вы взобрались на этот забор.
— Любуюсь, — ответил Чучо, спрыгивая на землю. — Какая тебе разница? Или, может быть, я влюблен в некую даму, которая тут живет.
— В юную певицу? — поинтересовался чопорный незнакомец.
— Нет, — ответил Чучо, отряхиваясь. — Скорее, в юную художницу. Да только она вроде теперь переквалифицировалась.
— Мне кажется, вы что-то путаете, друг мой, — улыбнулся незнакомец.
Чучо был немного удивлен тем, что этот серьезный сеньор так долго и заинтересованно разговаривает с ним, с Чучо.
— Ничего я не путаю, — уже более дружелюбно отозвался он. — Я влюбился в нее, когда увидел в парке. Она стояла перед таким ящичком на ножках и рисовала.
Незнакомец рассмеялся:
— Ваша дама сердца давно в Париже, милейший.
— Что?! — закричал Чучо и, забыв о всякий осторожности, воскликнул в сердцах: — Ах, чертовка! Значит, все-таки улетела... Погоди, я же ее видел вчера. Как это может быть?
— Я вам могу все объяснить, — сказал незнакомец, — только давайте уйдем отсюда, вы ведь на самом деле не очень хотите, чтобы вас увидели другие обитатели дома, не так ли?
— Пожалуй... — согласился Чучо. — А куда мы пойдем?
— Не пойдем, а поедем, — сказал незнакомец таким тоном, что Чучо не стал возражать. — Здесь недалеко. А моя машина стоит за углом. — А теперь, милейший, — сказал доктор Гонсалес, заперев дверь на все замки и пряча ключ в карман, — чистосердечно ответьте мне, что выделали у дома Линаресов?
— Я? — переспросил Чучо. — У дома Линаресов?
— Не прикидывайтесь дурачком, — оборвал его Гонсалес, который вдруг перестал быть улыбчивым и дружелюбным. — Я прекрасно знаю, что вы следите за этим домом, а точнее за девушкой, которая там живет.
Чучо молчал.
— Что ж, - сказал Гонсалес, - упорствующему в грехе не получить прощения.
— Ты что, падре, что ли? — спросил Чучо.
— Если ты хочешь спросить меня, не являюсь ли я католическим священником, я скажу тебе — нет, — заявил Гонсалес, — но не менее, а более этих так называемых святых отцов имею право выступать от имени Господа нашего.
— А-а, — протянул Чучо, — так ты один из этих проповедников, которых теперь пруд пруди. Тогда понятно. Что ж, будем знакомы, раз ты на этом настаиваешь. — Чучо протянул проповеднику руку и представился: — Хесус, или проще — Чучо, так меня называют друзья.
— Какое у тебя возвышенное имя, — снова улыбнулся Гонсалес. — А меня зовут Вилмар.
— Чудно как-то, — почесал ухо Чучо. — Ну так вот, Вилмар, скажу тебе честно и откровенно: если сейчас я скажу тебе хоть полсловечка, считай, что я уже труп. Наш шеф не станет церемониться.
