Роза - [29]

Читаю газеты:

2 марта 1950 года, после смерти Трумэна, вице-президент Баркли, согласно конституции САСШ, занял президентский пост. Вице-президентом был назначен вступивший в демократическую партию весьма популярный генерал Макартур, который с ходу заявил, что наведёт порядок в Корее и Китае даже если для этого нужно будет применить силу. «Наш умерший президент, сбросив всего две бомбы, поставил Японию на колени. Я, если нужно, сожгу сотню городов узкоглазых. Мы – главные полицейские этого мира, заставим всех жить по нашим правилам. Мы верим в Бога.»

23 февраля 1950 года во Франции коммунистка, Раймонда Дьен, бросившись на рельсы, задержала отправку в Индокитай эшелона с танками.

28 февраля 1950 года курс советского рубля стал исчисляться по курсу золота, а не доллара.

5 марта 1950 года в селе Билогорск, возле Львова, доблестные сотрудники Госбезопасности ликвидировали гауптмана батальона СС «Нахтигаль» Шухевича.

Статья к семидесятилетию члена Политбюро Вячеслава Молотова. Он хоть и в опале из-за жены, но всё равно в первой обойме сталинских управленцев. В перестройку он во всех интервью не скажет про жестоко наказавшего его старого соратника Сталина ни одного плохого слова. Наверное, и вправду дружили…

8 марта 1950 года СССР официально объявил о наличии в его арсенале атомной бомбы, что положило конец американской монополии на самое разрушительное оружие в истории человечества.

В комнате достаю фотографии Розы. Вот на одной она в США перед конгрессменами выступает.

Смотрит так, словно спрашивает:

– Вот вы здоровые мужчины… Сколько фашистов вы убили? Сколько ещё нам женщинам за вас сражаться?

Убираю фото с недобрым женским взглядом в тумбочку.

Она и сейчас порой так смотрит. Для неё – война не закончилась…

Захожу в приёмную Василия Иосифовича. Народу… Воскресенье, а все стулья заняты. С одного из насиженных мест встаёт Валентин Гранаткин, и кивает мне на дверь в коридор. Выходим. Поручкались. Он начинает:

– Меня Апполонов припряг с зарубежным турниром. На переговорах с китайскими товарищами уже была идея на день образования их компартии провести товарищеский матч по футболу. Это товарищ Берия выдвинул. Большой любитель нашей игры… Так вот корейские товарищи тоже захотели создать сборную. Наши в ЦК подумали, и решили: сделать киноотчёт о матчах сборной, в газетах статей и фотографий побольше. Общая тема: «Коммунизм шагает по планете.» Партийцы инструкцию напишут, киношники и газетчики людей пошлют. Дело за малым – команду на турнир отправить и в календаре переносы поставить. Товарищ Берия как бы невзначай сказал, что «лётчики» разыгрались. А наш главный по спорту всё с полуслова понимает. Так, что… Сейчас Джеджелава придёт. А ты по какому вопросу?

– Я тут в одной комиссии, – со вздохом отвечаю я.

Сдаётся мне, это «Ж-Ж-Ж» – не спроста… Пошлют на край света. А там, как говорили товарищу Сухову «стреляют».

В коридоре появляются Сталин с Кожедубом. Генерал кивает мне, мол пошли, а собравшимся в приёмной говорит:

– Совещание, через десять минут. Бумаги на подпись.

Захожу. Кожедуб остаётся в приёмной. Сталин смотрит с ухмылкой:

– Мне Лёва звонил. Просил помочь с комнатой. Его папа от кормушки отлучил за непослушание. У вас в гостинице есть места?

В гости… что? Это он про общагу что ли?

– Есть одна бронь. По распоряжению Стрелкова можно…

– Пусть распорядится и за Лёвой закрепит. У меня на младшего Булганина большие планы. Он мне вкратце такую идею рассказал. Закачаешься… У тебя (покрутил ладонью перед глазами) что-то интересное есть?

Я ждал этого вопроса, и ещё вчера профильтровал в памяти скудную информацию про пятидесятые.

Прокашлявшись, начинаю:

– Есть на бумаге такой план. Что-то типа «Последний удар». Американцы и их европейские союзники на земле с нами воевать не очень хотят, а вот ударить с воздуха – всегда пожалуйста. Цели для атомных бомб распределены по городам Союза. План подразумевает подрыв советской власти внутри страны, наш отказ от европейских и азиатских союзников. Так вот практически без потерь хотят поставить СССР на колени.

Что и сделают через сорок с небольшим лет.

Генерал задумался, и встряхнувшись, сказал:

– Ну, ладно. Скажу нужным людям. Ты это… Помалкивай. Дольше проживёшь.

Я закрываю «молнией» рот, как с Колобком в Горьком.

– Всё, вали. – качая головой, говорит Сталин.

Почти выйдя, оборачиваюсь, и вижу как сын вождя с улыбкой закрывает рот «молнией».

Поздоровался в приёмной с удивлённым Джеджелавой. До прихода Апполонова сумел рассказать Гранаткину про бывшую фигуристку Марианну Мацелис.

– Это тебе к моей сеструхе, Татьяне Толмачёвой. Она на стадионе Юных Пионеров организовала секцию фигурного катания. Таня со своей Картавенко там днюет и ночует. Всё мечтает её чемпионкой сделать. У самой уже больше десятка первых мест в Союзе, а никак не успокоится. Стадион этот напротив «Динамо» на другой стороне Ленинградского проспекта.

Я поблагодарил, а Гранаткин, вспомнив важное, заметил:

– Ты с ботинками не светись. А то спекуляцию пришьют. Враз из мастеров вылетишь. Вчера вон с Кости Малинина из «Спартака» заслуженного сняли. Поосторожней там…