Роза - [22]
А мне не спалось. Появившееся утром яркое солнце рисовало на стенах и потолке колышущиеся световые узоры. Я встал, тихо оделся и взяв авоську вышел в коридор. Зайцева на боевом посту наносила штукатурку на своё симпотное личико пытаясь ретушировать следы бессонной ночи.
– Хлебный скоро откроют, – спрашиваю, садясь на приставленный сбоку стул.
Дежурная, скосив глаза на мою «Зальцу», зевнув, протянула:
– Через полча-ас-а-а…
Закончив мероприятия по маскировке, Таня, словно вспомнив что-то, интересуется:
– А ты чего это к нам на этаж не заходишь? Подруги интересуются… Ты импотент или денег нету?
– Ну… – тяну я, не зная, что сказать.
– А знаешь почему к нам женатые мужики ходят? – перескакивает Зайцева на другую интересную тему, – Потому, что с жёнами у них унылое спаривание, а с нами любовь или этот… как его… секс.
– И в чём разница? – чисто для поддержания разговора вставляю я.
Зайцева, сделав большие глаза, и подавшись вперёд, начинает втирать тупому мне:
– Представь, что ты едешь в путешествие с девушкой. На телеге по пыльной дороге. Кругом мухи, комары, из под задницы запашок… (улыбнувшись) Это я про кобылу… Обгоняющие машины обдают пылью и гарью. Представил? Или вот… Ты с подругой на «Победе» с открытым верхом… Такие в прошлом году стали выпускать. Ну так, вот. Ты на кабриолете мчишься обдавая пылью телеги. Подруга твоя расстегнула твою ширинку, склонила голову между тобой и рулём… Представил? Ну, что придёшь вечерком? Нет? Ну, как знаешь…
Иду с Соней Сахаровой в магазин. Она после нашего необычного знакомства смотрит на меня восхищёнными глазами.
Честно говоря эти «трёхэтажные девушки» уже задрали. Ну, Зайцева то ладно. Хоть с понятием. А Машка-Сотка в открытую в койку звала. Эта про койку пока молчит… Долго ли…
– Когда мама умерла в сорок пятом, я за старшую осталась. Володе сейчас десять, а Наташке семь исполнилось, – обходя лужи, рассказывает Соня.
– На завод взяли уборщицей. Денег не хватало. Соседка Маша Колыванова подкармливала меня и детей. Она на «Привокзальной» работала. Ну, Маша… что с ворами вчера… Она меня в дело и взяла…
Соня останавливается перекрыв мне дорогу. Я молчу. Тогда она, видимо что-то решив, достаёт часы.
– Это мне один хороший мужчина подарил. Замуж звал… Я согласилась. На часовой магазин потом налёт был. Моего жениха какой-то молодой подстрелил. С перепугу, наверное… Не вышла я… Я эти часы старинные Розе хотела подарить, но та отказалась… Юрий, возьмите, пожалуйста… Ну, пожалуйста… У моих младших часы есть. Трофейные. Отец прислал с фронта. Потом похоронка… Ну, возьмите, пожалуйста…
Беру часы.
Хренасе. Павел Буре.
Протягиваю руку, чтобы отдать, но Соня вертит головой и припускает к магазину…
Встав в очередь девушка оглядывается на меня, и набравшись смелости говорит:
– Вы Розу не обижайте. Она Вас любит…
Заметив, как я скривил губы, Соня осекается, и отвернувшись бормочет на мой взгляд какую-то хрень:
– Сёме спасибо… На кладбище сходила. В церкви свечки поставила. Детей искупала. Вещи постирала и Маше оставила. Роза с Дашей не возьмут…
Ей что? Кирпич на голову упал? Она думает мне интересно слушать чем она вчера занималась?
Она берёт хлеб и отдаёт деньги. Тут подбегает пацанёнок и дёргает её за рукав:
– Тётя вас дядя на улице ждёт. Идёмте быстрей…
Соня, широко раскрыв глаза. оборачивается и отдаёт мне сумку с хлебом:
– Передай девушкам.
Отходит на пару шагов, и что-то говорит мне, но я из-за шума не разбираю слова. По щекам Сони текут слёзы. Она поворачивается и выходит из магазина.
Я получаю хлеб. Отсчитываю деньги. Выхожу. Сони нет на улице. Быстрым шагом дохожу до угла магазина. Никого. Бросаюсь бегом к другому углу. Потом в пустой магазинный задворок. Стоят, разговаривают. Соня вытирает глаза и что-то говорит Сёме. Тот наклоняется и целует девушку в губы. Потом замирают уставившись друг на друга. Сёма достаёт блеснувший лезвием нож. Чуть отводит руку назад и вонзает Соне под грудь.
Семён пытался убежать, но я подсёк его прямо у входа в магазин. Бдительные граждане вызвали наряд милиции и скорую. Милиция записала мои показания. Врачи констатировали смерть девушки.
Захожу в гостиницу. Сидящая на сверхскромном советском ресепшене Машка-Сотка осклабилась, увидев меня. Потом, увидев сонину сумку, до неё что-то дошло, и она, сев на стул, зарыдала. Дежурная стала похожа на добрую сонину соседку, что не дала ей и детям пропасть с голода. Размазывая макияж, Колыванова спросила:
– Когда?
– Час назад… В морг увезли… Нужно родственникам сообщить.
– Спят ещё её родственники. Как проснутся, я их к Розе отведу. Так Соня просила…
С улицы в гостиницу вошли перемазанные, но счастливые Лёва с Дашей. Жизнь продолжалась…
Глава 4
Промысловая кооперация 50-х годов в СССР в некоторой мере компенсировала постоянный дефицит товаров народного потребления. В её системе насчитывалось свыше 114 тысяч мастерских и других промышленных предприятий, где работали 1,8 миллиона человек.
Из справочника.
Петька лупил из пулемёта по белым. Вдруг тишина. Чапаев: – Что такое? – Патроны закончились. – Ну, и что, Петька? Ты же – коммунист…
И пулемёт снова застрочил…
