Рояльник. Королевская битва. LitRoyal - [9]
— …Эй, ты! — Ваня получил подзатыльник.
Он встрепенулся и озадаченно посмотрел на дрожащего от ярости ефрейтора.
— Да-да. Ты, чмошник лупоглазый! Я тебе говорю! Сюда подошел и взял в руки автомат!
Иван изобразил дружелюбную улыбку:
— Извините, но я пацифист…
— Что?!
— Я пацифист, — осторожно повторил Иван. — Я против насилия и оружия…
— Твою ж налево… — выругался Димон. Пару секунд он ошарашенно смотрел на Ваню, а потом взорвался: — Долбанный бляхомёт! Если сейчас же не возьмешь автомат, то точно столкнешься с насилием, это я тебе обещаю!
Ваня приосанился. Внутри у него уже давно созрела прекрасная речь, апеллирующая к гуманистическим ценностям и человеколюбию. Он был уверен, что сумеет найти слова и достучаться до этого заблудшего и потерянного человека.
— Жан Жак Руссо писал… — начал было Иван свою речь, но закончить ему не удалось.
Димон поднял зажатый в руках калаш и нажал на спуск. Грохнул выстрел — Ванин живот взорвался от дикой боли. Иван рухнул на землю и прижал ладони к животу. У него потемнело в глазах. Никак не удавалось набрать достаточно воздуха, чтобы выпустить крик из груди. Сквозь наползающую кровавую пелену, застилающую глаза, Ваня заметил девичью фигуру, бросившуюся к нему.
Димон пренебрежительно отбросил метнувшуюся к Ване блондинку и вразвалочку подошел к нему, продолжая прерванное объяснение:
— Как вы поняли, бойцы, из этой дырочки вылетает пуля, и если она попадет в вас, будет бо-бо…
Ваня перекатился набок и скорчился, зажимая ладонями рану, из которой хлестала кровь.
— Вот здесь… — Димон продемонстрировал матовый черный рычажок на автомате, — находится переключатель стрельбы очередями. А вот это — предохранитель… — ефрейтор провел пальцем и снова направил калаш Ивану в живот. Раздался щелчок. Но в этот раз выстрела не было.
Боль была настолько ошеломительной, что Ваня не мог даже стонать.
Димон склонился над ним и с деланным участием спросил:
— Ну что, пацифист? Не нравится насилие?
Ваня помотал головой. Впрочем, его уже всего трясло.
Димон усмехнулся и повернулся к остальным бойцам:
— Итак, урок номер один. Насилие — это хорошо, когда его совершаете вы, а вот когда его делают вам, это плохо… Согласен, боец? — ейфрейтор пнул Ванину ногу.
Зажмурившись, Ваня постарался кивнуть.
— Не слышу? — нахмурился Димон и демонстративно отщелкнул предохранитель, поведя стволом автомата в сторону раненого.
Иван собрал последние силы и выдавил тихое:
— Да…
Ефрейтор поколебался, поигрывая оружием, но наконец, презрительно оскалившись, сунул руку в карман и извлек большой, запаянный в пластиковый пакет шприц.
— Эта штука восстанавливает здоровье, — назидательно сказал Димон, обращаясь к новобранцам. — Очень полезная вещь! Скорость восстановления — 1 % за 10 секунд. В любой момент, если сфокусируете взгляд перед собой, сможете увидеть ваш уровень здоровья. Также у вас на руках будут информационные браслеты. У всех сейчас 100 %, ну… кроме этого дебила.
Димон снова пнул Ваню.
— Выстрел из калаша в живот с такого расстояния сносит около 50 %. Верно?
Ваня уже почти ничего не слышал и не понимал.
— Я тебя спрашиваю! Сколько у тебя осталось?
С Ваниных губ сорвалось нечленораздельное мычание.
— Ну ты совсем идиот! И мычишь так же… Хе-хе… Глаза напряги, долбоящер! Сфокусируйся!
Ваня наконец понял, чего от него хотят, и напряг глаза. Перед его мутным взглядом появился статус бар и смутно различимое число.
— Сорок восемь… — прохрипел Ваня, слизывая с губ кровавую пену.
Димон самодовольно осклабился и с гордым видом покосился на испуганных бойцов.
— Ладно. На первый раз прощаю. Но если еще хоть что-то вякнешь — буду отстреливать пальцы, по одному… Понял?
Иван неуклюже закивал.
— Ну, то-то… — Димон распечатал шприц и повернулся к зрителям. — Если вас ранили или боец из вашего отряда словил пулю, то делаем вот-так… — он с размаху воткнул шприц Ване в плечо.
Ефрейтор продолжал вещать, но Ваня его почти не слышал, он ощутил, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а боль начинает отступать. Иван снова сфокусировал взгляд. Теперь это далось легче. Индикатор постепенно наполнялся и менял цвет с желтого на зеленый. Иван вдруг осознал, что его урон составил 52 %, всего половину ХП… Значит, может быть в два раза больнее?.. Его передернуло. Но вместе с уплывающей болью Ваню стала наполнять и какая-то странная эйфория.
Наконец он смог отчетливо разобрать речь ефрейтора:
— …еще и стимулятор! Но учтите, что он добавляет всего 25 % здоровья. Потом его действие заканчивается. Так что наш долбоящер восстановится до 83 %. Зато стимулятор дает обезболивающий эффект и небольшой бонус к скорости и силе. Понятно?
И точно… Ваня каким-то внутренним чутьем, ощутил, что его здоровье больше не растет. Его мутило, а рана на животе хоть и затянулась, но продолжала ныть. Впрочем, стимулирующий эффект лекарства почти полностью убрал все негативные ощущения.
Ваня поднялся и, пошатываясь, подошел к столу, на котором в ряд лежали автоматы.
— Ну чо опять застыл!? — завопил ефрейтор. — Хочешь еще? — Димон угрожающе повел дулом автомата.
Ваня торопливо схватил со стола калаш и лежащий возле него магазин и вопросительно посмотрел на ближайшего бойца. Им оказалась давешняя девушка с фиолетовыми волосами. Девушка демонстративно отщелкнула магазин, показала Ване, как зарядить оружие. Он благодарно кивнул и повторил ее действия.
Великое начинается с малого. Как простому студенту, оказавшемуся в Древней Греции без подготовки и ресурсов построить Галактическую Империю чтобы спасти человечество? Это кажется невозможным. Но, быть может, именно в этом и заключается смысл человеческого существования: делать невозможное? Как поступить? Утопить весь мир в крови и слезах или вопреки всему оставаться человеком? Что спасает мир: ненависть или любовь? *** Продолжение приключений Алексея в Древней Греции. Сумеет ли герой оправиться от постигшей его катастрофы? Какие грозные новинки принесет он на поля сражений? Встретит ли он Пандору вновь?
Попасть в Древнюю Грецию. Переспорить античных философов. Ускорить прогресс. Встретить настоящую любовь и спасти мир… Не слишком ли это для обычного студента? Но угроза человечеству не позволяет сидеть сложа руки. Это лишь начало эпического сюжета, который изменит ваш взгляд на мир.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.