Роялистская заговорщица - [70]

Лавердьер видел, что он подошел к королеве-лимонадчице и стал с ней говорить вполголоса.

Ему ответили любезным кивком головы.

– Я ожидаю одного господина, – сказал он, возвращаясь. – Шербет с киршем, не правда ли? Мой любимый напиток. Садитесь же, пожалуйста, месье де Кейраз, вот здесь, напротив меня.

Им подали то, что было спрошено.

– Итак, любезный месье де Кейраз, – начал он, обмакивая эмалевую ложку в замороженную смесь, – маркиза де Люсьен желает знать, куда девался маленький виконт де Лорис…

– Вы знаете…

– Знаю много чего… Странными делами занимается этот аббат… не будем на этом останавливаться. Конечно, я менее, чем кто-нибудь, имею права на вашу любезность, так как мы с вами почти не имели случая встречаться, тем не менее, если вы позволите, я буду откровенен с вами…

– Барон, вы окажете мне честь, которой я постараюсь быть достойным.

Лорнетка запрыгала в такт.

– Должен вам сказать, месье де Кейраз, что вы чрезвычайно мне нравитесь.

– Вы слишком добры ко мне, барон.

– Да, я знаю, что вы энергичный человек и не любите останавливаться перед мелочами, а идете напролом к цели.

Кейраз посмотрел на него и не встретился с его взглядом. Черт возьми! Куда клонилось это нежное предисловие?

– В наше время такие люди, как вы, дороги, месье де Кейраз: нет цены их услугам. Вы мастерски владеете шпагой, не правда ли?

– Совершенно верно, барон.

– Мне известно из достоверных источников, – продолжал Маларвик, – что его величество, который, между прочим, через четыре дня будет в Тюильри, имеет в виду преобразовать роты мушкетеров по примеру прошлого года.

Лорнетка на руке закачалась теперь равномерно, покойно.

– Что бы вы сказали, месье де Кейраз, о чине капитана, на этот раз действительном?

Не останавливаясь на загадочном смысле последней части фразы, Лавердьер не мог удержаться от радостного восклицания. Капитаны мушкетеров, по этикету двора, стояли выше самых старших чинов действующей армии. По своей службе они были приближенными короля, им предоставлено было широкое поприще для удовлетворена тщеславия, им давались милости щедрой рукой. Для Кейраза это было нечто неожиданное, осуществление самого блестящего сна, а главное, с этим замолкали все воспоминания прошлого.

– Итак, что вы на это скажете? – повторил барон.

– Скажу только, что за такую милость тот, кому бы я был ею обязан, имел бы право потребовать у меня жизнь.

– И даже жизнь других, – заметил спокойно Гектор.

У Кейраза пробежала дрожь по телу. Если это была шутка, то она была скорее острая, чем тонкая.

Он еще раз взглянул на Маларвика; на этот раз глаза их на мгновение встретились, точно две шпаги.

Очевидно, шел торг. Прекрасно! Он рисковал собой не раз и за меньшую плату.

Он слегка поклонился.

– Барон, – проговорил он тоном, которому желал придать значение, – ожидаю ваших приказаний.

– О, скажите, – некоторых советов, – заметил барон, снова не глядя ему в лицо. – Прежде всего сообщу вам некоторые новости. Решите сами, насколько они вам могут быть полезны.

Кейраз не ошибся, надо было слушать между слов.

– Прежде всего знайте, что капитуляция подписана…

– Да, ходят слухи…

– Какое нам дело до слухов, – прервал Маларвик сухо, недовольный, очевидно, что его прерывают. – Я знаю, что она подписана на довольно удовлетворительных условиях. Завтра это будет объявлено парижанам. Сегодня же вечером, в полночь, будут прекращены все неприятельские действия.

Минутная пауза. Кейраз повторил себе слышанные слова.

– Итак, с двенадцати часов, – продолжал Маларвик, – солдаты Бонапарта должны будут воздерживаться от всякого проявления вражды к нашим союзникам. Блюхер будет продолжать идти вперед, прибывает Веллингтон, французские войска должны выступить раньше их. Во что бы то ни стало следует избегать столкновений. Все меры к тому приняты, разосланы официальные приказания… или будут разосланы для того, чтобы войска узурпатора сложили оружие и дали свободный пропуск нашим союзникам. Не правда ли, все это чрезвычайно интересно?

– Настолько интересно, что я не проронил ни слова, могу вас уверить.

А про себя он думал: «К чему все это клонится?»

Лорнетка была совсем забыта, она совсем перестала раскачиваться.

– Понятно, – продолжал Маларвик, – что эти приказания, значение которых вам ясно, в руках верных людей. Посудите сами, насколько все это важно, например, в Сен-Клу, у подошвы Монтрету расставлены по квартирам роты генерала Пире, те, которые два дня назад сражались в Версале и в Роканкур. Отчаянные головы, проклятые якобинцы, которых сама капитуляция может не остановить, a тем более, если они не получат предписания своевременно, они в состоянии будут стрелять по прусским или английским войскам, и тогда это будет иметь характер настоящей ловушки, которая подлежит по законам войны решению военного суда; как вы знаете, решение это короткое.

– Я знаю, – сказал Кейраз, все еще ожидающий слова разгадки.

– Я жду сюда, – заметил равнодушным тоном барон Маларвик, – офицера, которому будет поручено доставить генералу Пире то приказание, о котором я вам говорил. Для большей верности я решил сам заняться этим делом. Вот приказание.