Royal Crisis - [4]

Мерно жужжит мотор, плюшевое сидение согревает тело, злые мысли постепенно развеялись в голове в просто неприятный клубок эмоций. Внезапно водиле, видимо, наскучила благородная песнь японского мотора: подлец врубил типичную мелодию маленьких, но очень гордых народов, которым не сидится на своей горной овце••ской родине. Машина — явно не чёрный Остин; значит, я в угаре ненависти после банка подсел к бомбиле. С одной стороны — хорошо, с официального кэбмена станется доложить полисмену о чрезмерно самостоятельном мальчике, с другой — задница мира, по которой я имею удовольствие рассекать в такси, никак не напоминает площадь Гриммо. Её, конечно, по-разному рисовали в книге, кино и фиках, но явно не так. За окном нечто похожее на промзону, гаражи. Водила (будем звать его Ахмет) растянул рожу в подобии милой улыбки и выдал шедевр дипломатической словесности:

— Малчык, хочэш канфэтку?

Твоюмать, слэш! К счастью, мысль заработала удивительно ясно и нарисовала “To Do”:

— Конечно, дядя Ахмет, я люблю конфетки. Я ещё люблю во-о-от таки-и-и-е бананы, а ещё к банану было бы неплохо два апельсина, — я левой рукой изображал непотребство, призванное отвлечь взгляд в зеркале, а правой приподнял куртку Дадли и вытащил примотанный скотчем поверх бумажных ножен прямо к торсу кухонный нож тёти Петуньи, — тебе они тоже понравятся, дядя Ахмет!

С этими словами я бросился вперёд, обхватил рукой с ножом шею Ахмета и рванул руку на себя. Меня потянуло на правую дверцу (видимо, Ахмет крутанул руль поперёк дороги) и снова прижало к переднему сидению. Машина остановилась, уткнувшись в кирпичную стену какого-то гаража. Ахмет хрипел, шарил руками по передней панели и дёргался, не соображая отстегнуть ремень. Оглянулся — на улице никого. Наконец, он затих: теперь-то он явно в раю, окружённый похотливыми гуриями, кусает первый шмат шербета.

Взяв левой рукой платок, я наклонился между передних сидений к бардачку. Лутом оказалось небольшая пачка мелких купюр и курносый револьвер. Пошарив в бардачке, так и не нашёл дополнительные патроны. Пора валить. Надев магглоотталкивающий амулет, нажал кнопку открытия багажника и вышел из машины.

Главное — поджечь колеса. С этими мыслями я плеснул на передние и задние колеса из канистры и соединил их «дорожкой», которую увёл подальше от машины. Hasta la vista, baby! Пошёл в обратную сторону: где-то там минут пять-семь назад мы проехали автобусную остановку.

Пешком я добирался до остановки около часа, и это дало мне время поразмыслить. То, что я изменился почти до неадекватности — факт, считаем, медицинский. Чёрно-белый мир. Таких розовых соплей умиления по Гермионе я раньше не распускал. И Дамби ненавидел не на все 146%. И на ахметов-ибн-джамшутов с ножом не кидался с полоборота. Прожить жизнь, может, и короткую, но яркую — эдакий пьяный кураж. Скольким граммам на килограмм живого веса, в пересчёте на сорокаградусный алкоголь, эквивалентна смерть попаданца в донорском мире?

Через полчаса ожидания автобуса и полчаса поездки я вышел на вполне приличной улице, где было аж два black cab — в один из них и погрузился, наученный опытом.

Переговоры

Лондон, площадь Гриммо, 11, между часом и двумя 24 июля 1991.

«Штаб квартира Ордена феникса находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, 12» — а ведь Фиделиус ещё не наложен, и мне нечётко виден четырёхэтажный дом из темно-красного кирпича. Деревянная дверь, соответствующая фамилии семьи. Серебристый дверной молоток. Через полминуты дверь отворилась, и мне явился домовик, которого хотелось упокоить чисто из жалости. С первыми его словами про грязнокровок, предателей крови и прочее в этом роде желание оформилось в душевную ••здюлину ладонью в левое ухо домовика, от которой уродец присел у стены.

— Передай сей секунд леди Вальпурге Блэк, что с ней желает поговорить господин Гарри Джеймс Поттер, правнук Дореи Блэк, по делам семьи Блэк. Выполнять!

Домовик даже без «чпока» исчез, чтобы через минуту появиться.

— Следуйте за мной, господин Поттер, Госпожа ожидает вас.

Вот она — целительная сила люлей. Из грязнокровки сразу переклассифициро­ва­ли в господина. Чудесный серый коридор — и почему везде пишут, что он мрачный? Он стильный! Вот и портрет госпожи Вальпурги, надо полагать.

— Рад встрече, госпожа Вальпурга. Меня именуют Гарри Джеймс Поттер. Я хотел бы обсудить некоторые дела Древнейшей и Благороднейшей семьи Блэк, которые не терпят отлагательств.

— И что же такой молодой человек может обсудить?

— Древнейшая и Благороднейшая семья Блэк на пороге гибели. Непутёвый Сириус в Азкабане. У него много врагов — он сгинет либо в тюрьме, либо сразу после того, как покинет её. Регулус погиб на службе у полукровного ублюдка Реддла, кото...

— Да как ты смеешь так говорить о Тёмном лорде, мерзкая грязнокровка?

— Я, как сын двух волшебников — чистокровный, а отец маньяка Реддла — презренный маггл. Кроме того, Реддл заклеймил рабским клеймом двух детей Древнейшего и Благороднейшего дома Блэк. И ты смеешь называть эту мразь лордом?