Ровно в одиннадцать - [3]

— Выкладывайте, сэр, — предложил я.

— Что?

— Ваши соображения насчет времени убийства.

— Наверняка я ничего не знаю, инспектор. Ваша версия ничуть не хуже моей.

— Нет у меня никакой версии. Давайте начнем с вашей.

— Вы это серьезно? Отлично, — он просиял. — Прежде всего, что вы можете сказать о времени убийства, исходя из состояния тела?

— Об этом может сказать только доктор Хикс. Да и он даст нам довольно широкий временной диапазон. Порядка шести часов.

— Так много? Ну. Тогда посмотрим, что мы можем сделать. Вопервых… О! — он внезапно замолчал, на его лице отразилась тревога. — Я совсем забыл. С этого, разумеется, следовало начать…

Создавалось впечатление, что он то ли говорил сам с собой, то ли размышлял вслух. Поэтому, подождав немного, я спросил: «С чего?»

— Где вы ищите убийцу, инспектор?

— Я еще не приступал к поискам, сэр.

— В кругу семьи или вне его?

— Я, естественно. Поговорю со всеми, кто сейчас в поместье. И со многими из тех, кто живет за его пределами. Объясните, сэр, в чем суть вашего вопроса?

— Мне хотелось бы думать, что вы будет искать убийцу вне семьи.

— Вернее, вам хотелось бы надеяться, что мистера Картера убил посторонний человек?

Амброз рассмеялся.

— Полагаю, что да, — и добавил, уже для себя. — Полагаю, именно это я и хотел сказать, черт побери.

— Будем откровенны, сэр. Убийца есть убийца, даже если он и родственник.

— Это так, — он отбросил окурок и закурил новую сигарету. — Попробуем представить себе оба варианта. Бродяга или нарушитель права частной собственности, короче, посторонний, идет по лесу, насвистывает, горланит песни, сбивает палкой головки цветков, ломает ветки, беспокоит птиц. Мой дядя, как коршун, налетает на него и гневно спрашивает, как он сюда попал и почему так мерзко ведет себя в заповеднике. Ссора, драка, бродяга бьет дядю палкой, затем, потеряв от страха голову, убивает его. Все очень просто.

— За исключением часов, — вставил я.

— Именно, инспектор, вы попали в самую точку. За исключением часов. Вопервых, бродяга не подумал бы об этом. Вовторых, где ему искать алиби, да и много ли значит алиби бродяги. А втретьих, он бы не решился перевести часы вперед, потому что тело могли найти до установленного на них времени, или назад, потому что тогда дядю Генри могли видеть живым после его смерти.

— Разве сказанное вами не относится к любому убийце, переводящему стрелки часов? — полюбопытствовал я.

— Да, относится. За исключением особых случаев.

— Что же это за…

— Когда заранее известно, что убитый будет находиться в определенном месте в течение длительного времени, и никто к нему не придет, независимо от того, жив он или мертв.

— То есть речь идет как раз о нашем случае. Все родственники знали, где находится убитый.

— Да, — с явной неохотой признал Амброз.

— Да и для посторонних, — продолжил я, садовников, к примеру, егерей, а то и просто соседей привычки мистера Картера не составляли тайну.

— Это правда, — Амброз вновь оживился. — Ну что ж, а теперь давайте порассуждаем. Убив человека в три часа дня, можно перевести стрелки на два и на четыре. Какому у этих вариантов вы бы отдали предпочтение?

— А вы, сэр?

— Несомненно, перевел бы стрелки на два часа.

— Почему несомненно?

— Переводя стрелки на два, я был бы абсолютно уверен в своем алиби на этот час. Переводя на четыре, я мог бы лишь надеяться, что у меня будет алиби. Чтото могло пойти не так, как предполагалось. Я мог оказаться в компании человека, который страдал провалами в памяти, у которого не было часов, и вообще известного лгуна. В первом же случае у меня железное алиби. Я отвел бы стрелки назад, на тот час, когда мог доказать свое присутствие в другом месте. Даже если это убийство и не готовилось заранее, в одиннадцать часов убийцы в заповеднике не было.

Что ж, отсутствием логики его умозаключения не страдали. Возможно. Мне следовало подумать над этим, возможно, и нет.

— Итак, с этим все ясно, — продолжил Амброз. Убийство произошло после одиннадцати. Но когда именно? Едва ли до четверти двенадцатого, иначе убийца не имел бы безупречного алиби. Ему следовало учитывать, что часы имеют тенденцию убегать или отставать на несколько минут. Ему требовалось время, сюда от места алиби, к примеру, от дома. Добрых двадцать минут, если идти пешком, а оставить автомобиль гдето неподалеку он бы не решился. Я думаю, на все он положил бы час. Обеспечил себе алиби на одиннадцать часов, плюс минус пять минут, убил бы в двенадцать и перевел стрелки обратно на одиннадцать.

— Тогда почему не убить мистера Картера в два или три часа дня? Куда безопаснее, если исходить из ваших рассуждений.

— Ленч, — коротко ответил Амброз.

— То есть убийца не мог прервать ленч ради осуществления своих планов? — саркастически осведомился я.

— Я говорю про ленч моего дяде, а не убийцы. Вы же можете определить, когда убитый последний раз принимал пищу?

— Совершенно верно, сэр, мне следовало об этом подумать.

— Дядя Генри всегда ел между половиной первого и половиной второго, поэтому не имело смысла создавать видимость того, что смерть наступила в одиннадцать, если вскрытие могло показать, что он успел съесть ленч. Нет, инспектор, убийство совершено от половины двенадцатого до половины первого, но, скорее всего, ближе к двенадцати.