Роузуотер - [89]

– Вы одеты в растения, – говорит она с ноткой удивления и размышлений в голосе.

– Я сам их вырастил, – говорит Энтони. Его мыслей я так и не уловил. Возможно, он устойчив к моим способностям или не думает. Что абсурдно. – Вы расскажете мне, зачем пришли сюда?

Я говорю:

– Правительство послало нас, чтобы вас найти. Они хотят, чтобы мы подружились с вами…

– Говори за себя, Кааро. Я здесь, чтобы увидеть, как вы живете в гармонии с этими людьми, – говорит Ойин Да. – Я не работаю на правительство.

– Тогда идем, – говорит Энтони. – Я покажу вам, как мы живем и где ваши пропавшие представители.

– Вы действительно пришелец? С другой планеты? – спрашивает Ойин Да.

– Формально, я пробыл на Земле дольше вас обоих. Ко времени вашего рождения мои организмы уже были частью биосферы. Ставит под сомнение ваше представление о пришельцах, не так ли?

Ойин Да молчит, но я чувствую бурление мыслей в ее голове, слишком быстрое, чтобы уследить за ним.

Ориентируясь по электрическому свету столбов, он ведет нас вверх по пригорку. Разбитые обломки черного штурмового вертолета лежат на боку, искореженный пропеллер наполовину погружен в почву. Тел я не вижу. По сторонам тропы мерцают во мраке яркие точки. Они мигают, и проходит минута, пока я осознаю, что это глаза, отражающие свет. Из кустов за нами следят живые существа с невысокими, приземистыми телами. Они не издают звуков. Их тела блестят. Ойин Да замедляет шаг, и я чувствую ее любопытство.

– Не трогайте их. Эта слизь на их телах – нейротоксин, – говорит Энтони.

– Что это такое? – спрашиваю я.

– Когда я был в Лондоне, мы звали их гомункулами. Они были со мной с самого начала, жили внутри меня.

Хоть гомункулы и гуманоидны, у них нет настоящих мыслей, однако я ощущаю в них что-то вроде инстинктов и эмоций. Нет слов, которые я мог бы различить, но враждебность и страх разобрать довольно легко. Гомункулы разного роста и возраста. У них есть дети, сосущие обвисшие груди матерей. Они чистят друг друга. Они трахаются. Они делают это тихо, не спуская с нас глаз.

Кое-где на земле лежат мертвые ястребы. Из них течет кровь и торчат поврежденные механизмы. Это кибернаблюдатели, их тут десятки. Я отталкиваю их ногой, а Ойин Да подбирает одного, бросает, подбирает другого, пока не находит наконец более-менее целого и не прячет его в сумку. Я замечаю на некоторых следы от укусов.

Пройдя по тропе чуть дальше, мы встречаем четверых мужчин. Трое из них стоят как вкопанные, а четвертый панически носится, трясет и осыпает ругательствами каждого из своих товарищей, пытаясь добиться реакции. Они одеты в темный военный камуфляж. Одежда изорвана, местами обожжена и окровавлена, хотя ни один из мужчин, кажется, не ранен. Двигающийся мужчина замечает наше приближение и начинает орать:

– Ты! Alakori! Это ты виноват!

Он бросается на Энтони с кулаками и пинает его. Энтони не избегает ударов и не дает сдачи. Он не морщится и не выказывает признаков боли. Военный вырубает ударом самого себя и падает к ногам Энтони. Выражение его лица – доброе, сочувственное.

– Прости меня, Олабиси, – говорит он.

Ойн Да подходит к мужчинам и осматривает их.

– Кто эти люди?

– Экипаж вертолета. Их послали меня убить. Или попытаться убить.

– Что ты с ними сделал? – спрашивает Ойин Да. Она светит в глаза каждому фонариком.

– Я исцелил их. Они разбились. Я восстановил их тела, перезапустил сердца. Я могу вернуть к жизни тело, но как только умирает мозг, все, что можно сделать, – это реанимировать труп.

– Я не доверяю твоим ответам, – говорит Ойин Да. – Почему я должна этому верить?

Энтони указывает на меня:

– Попроси его подтвердить. В конце концов, он твой квантовый экстраполятор.

– Он не мой, – протестует Ойин Да.

– Что… как я могу…

– Загляни в мой разум. Увидишь правду. – Он кладет руку мне на плечо.

Я могу. Он открыт для меня, и его воспоминания текут через мое сознание.

Вот ферма, вот фермеры, животные, богатый урожай, который помогал растить Энтони. Вот люди, которые улыбаются, молят, просят об исцелении, и Энтони идет навстречу. Они делают ему подношения, приносят еду, о которой он не просит, ткани, что угодно, лишь бы показать свою преданность. За это Энтони и Полынь одаривают их ответной любовью.

Затем тишину разрезает шум вертолета. Короткая оранжевая вспышка, и повсюду, как снег, сыплется пепел. Деревья и телеграфные столбы срезаны на высоте пяти футов, и, хотя кое-где занимаются небольшие огни, срезы чистые, хирургические. Фермерский домик выглядит игрушкой великана. Он так же аккуратно срублен, как и остальные высокие постройки. Обрубок дымится и кажется шуткой, кукольным недостроенным домом. Крыши, верхнего этажа и части нижнего больше нет. Стены какое-то время еще стоят, потом и от них ничего не остается. Окна, мебель, лампы не тронуты – если находились не очень высоко. Энтони хотел бы, чтобы его друзья уцелели, но надежды нет. Амбар, сарай и курятник за домом так же срезаны и обратились в прах. Куры исчезли, не осталось даже тушек.

Энтони хочет проверить, как там его друзья, но вдруг оказывается, что он парит надо всем этим, замечая выжженное круглое пятно шириной в милю, как те необъяснимые круги ни полях. На миг он приходит в замешательство: он видит эфемерный красный силуэт там, где стоял несколько секунд назад. Потом ветер подхватывает его и рассеивает на все четыре стороны.