Роузуотер - [64]

– Кто-то использовал гребаное оружие с ускорителем частиц. Зачем им…

Она резко останавливается, заметив, что я внимательно слушаю.

Я ковыряю корочку на ранках, там, где стояла капельница.

– Ты не хочешь рассказать мне о своем муже? – спрашиваю я.

– О, я поняла. Ты наведешь меня на разговор о нем, меня охватит чувство утраты, потом вины, потом я расплачусь, а ты подойдешь и обнимешь меня, чтобы утешить, и одно приведет к другому, понятно к чему, я права? Давай-ка уясним одну вещь, Кааро: секса между нами не будет. Понятно?

– Расслабьтесь, миссис Алаагомеджи. Я об этом и не мечтаю. – Вранье, но я должен ее успокоить. – Просто хотел скоротать время.

– Ну конечно. Я включу тебе телевизор. – Феми выходит из комнаты.

Я вижу ее мужа, неподвижного, холодного, в каком-то морге, в темноте. Вот чего большинство не знает об искателях: однажды найдя что-то, я всегда буду знать, где оно, словно на нем психическая метка. Приходится предпринимать сознательные и непрерывные усилия, чтобы держать их в дальнем углу разума, и стоит мне только о чем-нибудь подумать, как я вижу, где сейчас эта вещь или человек. Я знаю, что брошка, которую я восемнадцать месяцев назад нашел для одной богатой, но довольно рассеянной женщины, снова потерялась, застряла между двумя деревянными предметами мебели и собирает пыль. Я вижу лица нескольких детей, большинство счастливы, некоторые нет. Родители, нашедшие потерянного ребенка, обычно обращаются с ним хорошо, но всегда есть недовольные, озлобленные, кто был жестоким с самого начала.

Я делаю последний глоток кофе и отхожу от стола. Восхищаюсь чистотой и блеском поверхностей. Я никогда не видел такой стерильной кухни, настолько лишенной запаха пищи. Призраки прошлых трапез обычно делают кухню самой приветливой комнатой в любом доме. Я сажусь на пол, на кафель, пахнущий сосной. Опираюсь спиной на шкафчик под раковиной и закрываю глаза. Мои спина и ягодицы прижаты к прохладным, твердым поверхностям, и они удерживают меня на месте. Сосна – это третий якорь. Аромат кофе – четвертый, хотя я предпочел бы сигарету. Удаленный гул кондиционера слышен слабо, но я все равно регистрирую его под номером пять.

Я думаю о Регине Огене и о том моменте, когда коснулся ее. Ощущения возвращаются моментально, но в этот раз я к ним морально готов. Я приветствую световые тоннели, а не сопротивляюсь им. Я контролирую свое дыхание и говорю себе: «Ты в кухне, на полу, возле раковины, вдыхаешь запах бразильских кофейных зерен». Я повторяю это, пока якоря не отражают волну паники, вызванную обилием возможностей.

Я никогда раньше такого не испытывал и хочу это изучить. Конец каждого тоннеля поворачивается ко мне отверстием и отступает назад, когда доминировать начинает другой. Я случайным образом выбираю один из тоннелей покрупнее, и мой разум мчится вперед, с неприятным ощущением падения.

Ты в кухне, на полу, возле раковины, вдыхаешь запах бразильских кофейных зерен.

Еще до того как мое сознание достигает цели, я знаю, что Велосипедистки там нет. Это место у ручья, возле зарослей зеленого бамбука, с бежевым ковриком из рафии на траве. На пятьдесят метров вокруг этого места нет ни души. Я уже чувствую, как мое сознание возвращается в начальную точку, но у меня появляется идея.

Второе отверстие приводит меня на кипящий жизнью рынок. Лоточники, мясники, продавцы зерна и пальмового масла торгуются, а богатые домохозяйки в сопровождении слуг создают неразбериху присутствий, но Велосипедистки тут нет.

Ты в кухне, на полу, возле раковины, вдыхаешь запах бразильских кофейных зерен.

Третий тоннель приводит на площадь Тафава Балевы в Лагосе, легко узнаваемую по ее торговому комплексу и уличным музыкантам. Еще один ведет в пустыню, следующие – на автостоянку, в глубокие джунгли, к водопаду.

Это места, которые посещала Ойин Да. Возможности многочисленны и умножаются потому, что она никогда не останавливается, никогда не задерживается настолько, чтобы оставить свою психическую отметину на этом месте.

Ты в кухне, на полу, возле раковины, вдыхаешь запах бразильских кофейных зерен.

Световые тоннели меняются, их пути искажаются. Я могу изучить их, попытаться определить самые свежие из них, со временем, может быть, предсказать…

Мой телефон звонит и вырывает меня из поискового транса. С минуту я еле держусь на ногах и шатаюсь, когда встаю. Телефон вибрирует и завывает рядом с кофейной чашкой.

– Алло?

– Вы набирали мой номер. – Незнакомый мужской голос, медленная речь.

– И получил сообщение, что он отключен.

– Да, это подпрограмма, которую я поставил для запрещенных звонков. Никогда нельзя быть уверенным. Правительство всегда следит.

– Кто вы? – спрашиваю я.

– Прошу прощения, сэр. Вы мне позвонили. И раз вы использовали этот номер, я могу только предположить, что вас интересует Ойин Да.

– Совершенно верно. Значит, никаких имен. Вы знаете, где я могу ее найти? – Я сегодня же поменяю свой номер. Нельзя, чтобы у этого мужика оказались мои контактные данные.

– Вы слышали ее послание света? – спрашивает звонящий. Он растягивает свистящие, вызывая в воображении неприятный образ раздвоенного языка.