Роузуотер - [31]

– Он знает, что умер? – спрашиваю я. – Он призрак?

– Это всего лишь повторяющийся сон, Кааро. Такое бывает. Вина, какая-то неразрешимая сексуальная херота.

Это не пустой вопрос. Призраки существуют. Я не говорю, что духи мертвых возвращаются, чтобы преследовать живых. Это чушь. Я говорю, что в ксеносфере содержатся некие устойчивые формы. Некоторые люди оставляют свои отпечатки, которые ждут, что их обнаружат. Это в основном фрагменты привычек, или личных заскоков, или фраз. Я знаю как минимум одну мертвую женщину, которая не только полностью сохранила там личность, но и однажды «овладела» живым телом. Но это не ее история.

Перерыв заканчивается.

Мы возвращаемся к файерволу и читаем Айн Рэнд. Ненавижу сраную Айн Рэнд.

«Ты когда-нибудь платил за секс?» – спрашивает Аминат.

На это сложно ответить. Хоть я и не платил за секс, на самом деле спрашивает она о том, занимался ли я сексом с проституткой, а на это намного труднее ответить.

Это секс с проституткой, когда ты не знаешь, что она работница секс-индустрии? Учитываются ли намерения?

– Нет, – говорю я. Думаю, это согласуется с подтекстом ее вопроса. – А ты?

Она смеется. У Аминат два смеха: дребезжащий, который появляется, когда она немножко нервничает, и сочный хохот, который бесконечно меня забавляет.

– Я однажды платила за приватный танец, – говорит она. – Это считается?

– Зависит от того, кончила ты или нет.

Тишина.

– Так ты кончила?

В темноте не понять, но я чувствую, что она смеется.

Я закрываю ей рот поцелуем.

После этого у меня в голове проносятся образы Молары. Все происходящее настолько странно, что я принимаюсь искать бабочку, которую она выбрала аватаром. Это африканская синекрылая бабочка, charaxys smaragdalis, темно-синий подвид. Сильные крылья, развивает скорость до шестидесяти километров в час – впечатляет как для бабочки. Тропическая бабочка из Старого Света. На радужно-голубых крыльях пятнистый узор. На задних крыльях – два отростка.

Почему Молара выбрала именно такой аватар?

Как только я задумываюсь над этим, то… кое-что узнаю. Я выудил это из ксеносферы, у Молары. Это изображение, но не синекрылой бабочки, а похожей внешне. Она механическая, сделанная из сплава металлов и пластмассы, с телескопическим хоботком. Конечностей слишком много – шестнадцать, нитевидных и постоянно шевелящихся. Крылья неподвижны, поэтому вспорхнуть бабочка не может. Она парит без помощи крыльев. Ее корпус занят картой памяти и процессором для контроля данных. Она подсоединяется к серверу, запускает проверку целостности данных и взлетает только для того, чтобы приземлиться на соседний сервер. Серверы тянутся, насколько хватает глаз, уходя за темный горизонт. Другие бабочки взлетают и опускаются на них.

Что за хрень? Фантастический фильм? Арт-инсталляция?

– Привет, Грифон, – говорит она. Крылья перед собой она сложила так, как бабочка не смогла бы.

– Кто ты? На самом деле, в реальной жизни, кто ты?

– Ты знаешь, кто я, Грифон. – Она расправляет крылья, и я вновь отвлекаюсь. – Я гостеприимная подруга.

Глава десятая. Лагос: 2045

Я люблю танцы.

Не профессиональные, где нужно двигаться особым образом и носить смешные костюмы. Обычные клубные танцы: хип-хоп, RnB.

Я люблю танцевать в «Кубе». Сейчас это модный клуб, и останется таким еще пять лет, после чего сгорит в странном пожаре, который полиция объяснит желанием получить страховку, но ничего не докажет. Сюда ходят все местные нолливудские звезды, и военные офицеры невысокого ранга, и наркобароны, но они занимают специальные столики и оттягиваются с трофейными женщинами. Я здесь ради музыки. Я окружен приятелями из числа ненадежных. Я легко трачу деньги, а значит, всегда окружен людьми.

Я вижу толпу симпатичных парней вокруг какой-то женщины. Само по себе это обычное дело. Может, она новенькая или исключительно красивая. Я сам к таким не подкатываю. И все же приглядываюсь. Я ценю красоту, хотя обычно меня больше интересует фигура. Это просто мои личные предпочтения. Я отхожу от своей партнерши, улыбаюсь, киваю, давая знать, что танец окончен. Она поворачивается к другому без всякой обиды. Я подхожу к группе – их человек шесть – и вижу женщину. Она старая и морщинистая. У нее седые, клочьями, волосы, и одета она небрежно. Ее позвоночник искривлен вперед, и это придает ей изможденный вид. И все же она привлекает внимание, и молодые парни внимают каждому ее слову. Рассмеявшись, она замечает меня и останавливает взгляд. Теперь я настолько озадачен, что перестаю танцевать, и смех в ее глазах гаснет.

Ты меня видишь.

Да.

Зараза.

Все в порядке. Я никому не скажу.

Не в порядке. Теперь мне неловко. Выйди и подожди меня снаружи. Я буду через минуту.

Я еще не допил.

Выйди немедленно, мальчик.

Я подчиняюсь. У меня есть машина, которую я скрываю от Алхаджи, и я облокачиваюсь на нее. Интересно, какие чары она использует, что видят похотливые юнцы, когда смотрят на нее?

– Почему у тебя синяки? – спрашивает она.

– Толпа. Еле увернулся от «ожерелья».

– Хм. – Она зажигает сигару, которая жутко воняет, но я этого не говорю, потому что, если честно, побаиваюсь ее. – Таких, как ты, называют скользунами. Искателей, которые воруют.