Роузуотер - [100]

– Пойдем со мной.

– Ойин Да…

– Или оставайся. Я должна была попытаться, должна была с тобой поговорить. Я что-нибудь придумаю.

– Я не из тех, кто спасает мир, Ойин Да.

– Нет, ты не из таких.

– Но… Но есть кое-что, с чем ты могла бы мне помочь.

Аминат сомневается. Это понятно по тому, как она переминается с ноги на ногу, шурша своим летним платьем. От этого звука мне хочется остановиться, упасть перед ней на колени и уткнуться головой между ее сильных бедер.

– Ты в этом уверен? – спрашивает она.

– Не-а. Ни капельки.

Я стою перед своим сейфом, а она – у меня за спиной, так близко, что я чувствую затылком ее дыхание. Сейф в стене, и он открыт. Никакого кода нет. Я приказываю квартире, и она открывает замок. Внутри деньги, немного лекарств – инсулин, если хотите знать. Нет, я не диабетик, но я давно уже решил, что если буду страдать неизлечимой болезнью, то лучше закончу жизнь на своих условиях. Еще – контактные линзы для связи с Нимбусом, которые были в моде несколько лет назад. Они до сих пор работают, но несколько случаев фликтенулезного конъюнктивита отвадили людей от их использования. Бронзовая маска бенинской женщины, которую я украл у отца. Это единственная краденая вещь, которую я оставил себе.

И прозрачный плотно закрытый цилиндрик, сантиметров пятнадцать высотой. Он лежит на боку, и слизь кажется неподвижной, она занимает треть емкости и напоминает водяной уровень. Я отворачиваю пробку.

Часть слизи прилипает к ней, вытягивается и резко возвращается к основной массе. Я выливаю ее себе на ладонь. Поверхность начинает идти зыбью, хотя я не знаю, она так реагирует на кислород или на тепло моей ладони.

Аминат делает шаг назад.

– Это не лучшая твоя идея, – говорит она.

– На самом деле у меня не бывает хороших идей, – отвечаю я. – Но я хотя бы постоянен.

Я пытаюсь вспомнить, что говорил Энтони об этой штуке, когда вручил ее мне. Использовать, когда попаду в переделку? Я не попал в переделку, хотя собираюсь кое-что организовать. В прошлый раз, используя ее, я запаниковал и подумал, что она меня убьет. И теперь я чувствую, как от той же самой эмоции у меня мутит живот, но я заталкиваю ее подальше и растираю слизь по голове. Она холодная и размазывается, как гель для душа. Она растекается во все стороны и капает мне на лоб. Вот эта часть мне и не нравится. Поначалу она разделяется над бровями и стекает вниз, но вскоре наверстывает упущение и покрывает мне веки, которые я захлопываю как раз вовремя, чтобы слизь не попала в глаза.

– Ты в порядке? – спрашивает Аминат хриплым от подступающей тревоги голосом.

– Нет, – говорю я. Я знаю, как это прекратить, но не прекращаю.

Слизь покрывает мой нос и входит в ноздри, окутывая их изнутри. Я чихаю, но она никуда не девается. Открываю рот, чтобы снова чихнуть, и слизь оказывается внутри него, обволакивает зубы, язык, внутреннюю поверхность щек и верхнюю часть глотки. Я сопротивляюсь этому. Меня выворачивает и корчит, но рвоты нет. Во рту извивается сотня опарышей, чуть соленых на вкус.

– Кааро!

– Я в порядке, – выдавливаю я, но это неправда.

Вещество движется вниз по подбородку, вокруг шеи, покрывает грудь, спину, руки, пах, бедра и ступни, включая подошвы. Одежда распадается и сваливается. Я не могу дышать. Ноздри забиты, в глотке спазм. Я пытаюсь прочистить нос или убрать слизь изо рта, но она разрастается слишком обильно, чтобы ее остановить.

– Кааро, мне это не нравится. Я позову на помощь.

– Нет.

Успокойся. Подумай. Расслабься.

Я не дышу, но мозг не вопит от нехватки кислорода, и мне не стало дурно. Я жив, сердце все еще бьется. Я перестаю сопротивляться. Мне немного больно, потому что каждое мелкое колебание слизи, кажется, задевает нервные окончания. Глаза я закрыл, но чувствую, что происходит вокруг. Ксеносфера отрезана, и я подозреваю, что слизь передает информацию напрямую в мою нервную систему и черпает кислород из воздуха.

– Кааро?

– Все… Я думаю, что все в порядке, милая. Просто странно.

– Ты и выглядишь странно. Как статуя из соплей.

– Не говори так. А тем временем я проголодался. – Я подхожу к холодильнику и начинаю есть.

Просыпаюсь я от холода. Не могу вспомнить, когда уснул, но открываю глаза. Дверца холодильника открыта, от всей еды остались только упаковки. По всей кухне открыты шкафчики и царит невообразимый разгром, хотя робот-пылесос гудит, очищая пол. Никаких следов слизи не видно. Я обнажен. Лужица рядом со мной намекает, что я, видимо, обмочился.

– Аминат!

– Здесь, – откликается она из гостиной.

Я присоединяюсь к ней и вижу, на что она смотрит.

– Я беспокоилась, что ты отправишься развлекаться со своей бывшей подружкой, но уже не беспокоюсь, – говорит она.

О’кей.

Ойин Да подходит ко мне в назначенное время в назначенном месте – там, где я покупаю суйю. Я предлагаю Йаро кусочки мяса, но он так болен, что не может есть. Рана у него на боку кишит опарышами, и Ахмед пытался отогнать его, говоря, что он распугивает покупателей.

– Я скоро за ним вернусь, – говорю я. – Отведу его к ветеринару.

– Кааро, у нас нет времени, – говорит Ойин Да.

Я прощаюсь с мальчиками и иду с ней.

– Я проанализировала координаты с твоего чипа и уверена, что мы сможем попасть в камеру.