Ротшильды. История династии могущественных финансистов - [36]

Когда же кто-нибудь из прибывших светлостей предлагал ей своего доктора, «настоящего волшебника, у которого пациенты молодеют на 20 лет», фрау Ротшильд замечала: «Все почему-то думают, что я хочу стать моложе, нет, я хочу просто становиться старше».

По сигналу Амшеля гости поднимались со своих мест, прощались и уходили.

Слова фрау Ротшильд будут передаваться из уст в уста в самых модных гостиных. Но свою самую знаменитую фразу она сказала однажды сразу после того, как блестящая компания удалилась. К ней забежала соседка по гетто. Ее сын только что достиг призывного возраста, и проблемы войны и мира беспокоили женщину не на шутку. Испуганная женщина хотела знать, какие новости сообщили великие люди. Чему быть, миру или войне?

– Война? – переспросила Гутеле. – Чепуха. Мои мальчики им не позволят.

Как всегда, она была права. «Мальчики, которые не позволят», в XIX столетии крепко держали в руках невидимые рычаги мировой политики.

Глава 6 УПРАВЛЯЯ ЕВРОПОЙ

Миротворцы

Время Наполеоновских войн открыло сыновьям Гутеле путь к вершинам. Они оседлали тигра, и теперь они заказывали музыку.

Взлеты воодушевляют амбициозную молодежь, авторитетным деловым людям нужна стабильность. Ротшильды стали банкирами империй и континентов – от всех крупных европейских стран до евроазиатской России, Индии и Америки. Только Лондонский банковский дом за первые девяносто лет своего существования разместил иностранные займы на сумму 6500 миллионов долларов. Так же эффективно работали банки Ротшильдов в Париже, Вене, во Франкфурте и Неаполе. Кредит западного мира покоился на прочном фундаменте состояния Ротшильдов.

Инвестиции «мальчиков Гутеле» зависели от стабильности миропорядка.

«Наши капиталы превышают 18 миллионов франков, – писал Джеймс в 1830 году. – Если мир сохранится, они будут приносить 75 % прибыли, в случае войны – только 45 %…»

Итак, братья стали, так сказать, «воинствующими пацифистами». Разумеется, гораздо труднее поддерживать мир (это требует массы энергии, дипломатичности, хитрости, изворотливости), чем разжигать войну. Семейству понадобилась вся его изобретательность. В то время как жены блистали в гостиных и парках, сыновья охотились в лучших охотничьих угодьях, главы семейств трудились, как всегда, с полной отдачей.

Братьям помогала их солидарность, удивительная и нерушимая. Тот самый шифр, основанный на смеси идиш и немецкого, который ввел в обиход еще старик Майер, стал теперь языком тайного обмена информацией между пятью крупными структурами. (Если раньше принц Уильям Гессенский в переписке Майера назывался «господином Гольдштейном», то теперь канцлер Меттерних именовался «Дядей».) Система курьерской почты Ротшильдов превратилась в разветвленную и мощную коммуникационную сеть, которая действовала на суше, на воде и в воздухе. Битва при Ватерлоо была только первым примером ее эффективного использования.

13 февраля на пороге Парижской оперы был убит герцог дю Барри, предполагаемый наследник Людовика XVIII. Джеймс немедленно отправил посланцев в Лондон, Вену и Франкфурт. Ротшильды узнали о том, что надеждам сторонников Бурбонов не суждено сбыться, задолго до того, как это стало известно правительствам их стран и соперникам на бирже. В 1830 году Джеймс использовал почтовых голубей. Они преодолели все преграды и принесли вести об Июльской революции Натану в Лондон. Он оказался первым человеком в Лондоне, узнавшим, что король Луи-Филипп лишился престола. Если бриз мешал почтовым голубям Ротшильда, то он подгонял его почтовые корабли.

«Английское министерство, – писал Талейран сестре Луи-Филиппа, – благодаря Ротшильдам получает информацию на десять – двенадцать часов раньше, чем мы получаем почту от нашего посла в Британии. Так происходит оттого, что курьеры Ротшильдов путешествуют на судах, которые принадлежат Ротшильдам, не берут на борт пассажиров и выходят в море в любую погоду».

Ротшильды создали скоростную и надежную систему доставки информации, которой не имели даже крупнейшие европейские державы. И они, эти державы, сами прибегали к услугам службы Ротшильдов. Это привело к достаточно пикантной ситуации. В XIX веке, так же как и в нашем, почтовая служба была нужна не только для того, чтобы переправлять информацию, но также для того, чтобы ее отслеживать. Перлюстрация почты широко практиковалась уже в те времена. В этом отношении почтовая служба Австрии отличалась особой суровостью. Вот что писал австрийский почтовый служащий, отвечающий за контроль почтовых сообщений: «Я обратил внимание на то, что курьеры Ротшильдов, направляющиеся из Неаполя в Париж… перевозят почтовые сообщения французских, английских и испанских послов, аккредитованных при дворах Неаполя, Рима и Флоренции. Кроме того, они имеют дело с корреспонденцией, которой обмениваются дворы Рима и Неаполя и их представители по всей Европе… Эти курьеры Ротшильдов следуют через Пьяченцу. Поскольку там стоит австрийский гарнизон, возможно принудить одного или другого клерка предъявить корреспонденцию для нашего досмотра».

Эта информация была настолько важной, что ее передали самому канцлеру, и Меттерних оказался перед сложной дилеммой. С одной стороны, было бы чрезвычайно полезно знакомиться не только с иностранной дипломатической почтой, но и в особенности с перепиской «его дражайших Ротшильдов». Но с другой стороны, канцлер сам частенько пользовался услугами почтовой службы Ротшильдов, этих суперкурьеров в желто-голубых формах. И значит, его собственные суперсекреты могли стать достоянием его же служащих.