Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [204]

Были ли вызваны эти очевидные просчеты «просвещенной бюрократии» «регионалистской» идеологией? А может быть, Милютин и его соратники предчувствовали, что будущая власть попытается «поприжать» земство, и думали таким образом обезопасить его? Или, стремясь превратить земство в колыбель того, что мы называем гражданским обществом, и понимая неразвитость современных общественных институтов, они не хотели возлагать на новые органы непосильную ношу? Наиболее эвристичным выглядит последний из возможных ответов: жесткое разделение компетенции земств и государственных структур позволяло не только сохранить в руках правительства политическую инициативу, но и не допустить «прорастания» новых органов самоуправления на низший и высший административные этажи. А ведь именно там, в рамках гипотетической «всесословной волости» и центрального «законосовещательного представительства» поместное дворянство, которое «просвещенная бюрократия» оценивала как силу, угрожающую ее планам, могло бы реально влиять на подготовку и реализацию реформ. Серьезно относясь к подобным претензиям, Милютин заявлял еще в 1859 году: «Никогда, никогда, пока я стою у власти, я не допущу каких бы то ни было притязаний дворянства на роль инициаторов в делах, касающихся интересов и нужд всего народа. Забота о них принадлежит правительству; ему и только ему одному принадлежит и всякий почин в каких бы то ни было реформах на благо страны». Видимо, так Милютин, убежденный противник ограничения самодержавия, отводя для деятельности земства некое «огороженное поле», пытался, помимо прочего, заблокировать бесплодные, на его взгляд, конституционные поползновения высшего сословия.

Впрочем, самому Николаю Алексеевичу не пришлось взяться за воплощение крестьянской и земской реформ. Спустя два месяца после обнародования «Положений 19 февраля 1861 года» он вместе с министром С.С. Ланским был отправлен в почетную отставку – ради «умиротворения» возмущенного поместного дворянства. В течение двух лет после этого он путешествует по Европе, много времени проводя в Париже у дяди, П.Д. Киселева, и в Риме.

Новому министру внутренних дел П.А. Валуеву, убежденному англофилу, конституционалисту и стороннику дворянского преобладания в местном самоуправлении, «милютинские» проекты земской реформы были, разумеется, глубоко антипатичны. Однако он не смог добиться не только их полного пересмотра, но даже сколько-нибудь существенной корректировки. Самодержцу оказался ближе тот вариант реформ, который вроде бы снимал возможные вопросы об ограничении его власти.

Летом 1863 года Николай Алексеевич, во многом неожиданно для себя самого, вновь оказался в гуще политических событий. На западных окраинах империи, входивших некогда в Речь Посполитую, разгорелось восстание. Цель мятежных поляков – восстановление независимой Польши с включением в ее состав территорий со смешанным населением (нынешней Правобережной Украины, Белоруссии, Литвы). Особенно тяжелое положение центральной власти сложилось в Царстве Польском, т. е. на землях, где непольского элемента не было вообще. У наместников – великого князя Константина Николаевича и сменившего его графа Ф.Ф. Берга – отсутствовала сколько-нибудь внятная программа действий. Не находя поддержки ни в одном из сегментов польского общества, они полагались исключительно на военно-полицейские меры, ожидая, пока восстание затихнет само. Конечно, возложить на Милютина подготовку радикальных социальных и административных преобразований в Царстве Александр II решил не случайно. В этом деле его репутация «красного» оказалась весьма кстати. Помимо военных операций, эффект от которых не считался прочным, у власти оставался лишь один вариант действий: расколоть польское общество, изолировав мятежную элиту от гораздо более аморфной крестьянской массы, «поднять крестьянское население, высвободив его из-под гнета панов и шляхты, и тем приобрести в нем надежную опору для упрочения русской власти в Польше».

Таким образом, первоочередными задачами для Милютина вновь становились крестьянская реформа и реорганизация местного управления. Неудивительно, что в качестве сотрудников он привлек друзей по Редакционным комиссиям Ю.Ф. Самарина, В.А. Черкасского, Я.А. Соловьева, а также А.И. Кошелева и В.А. Арцимовича. Реформу подготовили не просто быстро, а молниеносно. Осенью 1863 года Милютин с друзьями в сопровождении конвоя совершили ознакомительную поездку по польским деревням, а уже 19 февраля 1864-го «Положение об устройстве сельских гмин и крестьянского быта в Царстве Польском» было утверждено.

Крестьяне в Царстве получили личное освобождение еще при Наполеоне I, в 1807 году, однако свобода не столько улучшила, сколько ухудшила их положение, поставив в полную экономическую и полицейскую зависимость от помещиков. Реформа 1864-го предполагала – и в этом она гораздо радикальнее российской – немедленное и повсеместное наделение крестьян землей в собственность за минимальный выкуп и прекращение всяких отношений их с землевладельцами. Исполнение реформы возлагалось на специально сформированный корпус «комиссаров по крестьянским делам», состоявший исключительно из русских чиновников и офицеров, прежде никак не связанных с Царством. Другим важным направлением деятельности Милютина стало ограничение влияния в Польше католического духовенства, считавшегося наряду со шляхтой одной из наиболее антирусски настроенных сил.