Российская полиция в мундире - [25]
2 мая 1879 г. было проведено вооружение всех классных чинов полиции, как городских, так и уездных, револьверами.
14 декабря того же года император повелел присвоить классным чинам городской полиции взамен гражданских шпаг - шашки драгунского образца.
Александр III начал свое царствование с девиза: «Самодержавие, православие, народность». Самодержавие и православие были, так сказать, в наличии. Народность же предстояло ввести и распространить как можно быстрее. Выход напрашивался сам собой - в первую очередь, изменить внешний вид войск, ввести новую униформу. И это действительно было сделано довольно быстро, уже в ноябре 1881 г.
«С воцарением Александра III в армии произошли большие перемены, - писал в книге «Пятьдесят лет в строю» граф А.Игнатьев, - Александр II любил военное дело, был близок к гвардии, лично знал большинство офицеров. Его преемник, испуганный грозным призраком революции, заперся в своей Гатчине. Он не любил парадов и военных церемоний, с трудом ездил верхом... Под лозунгом «Самодержавие и «народность» наступил период «упрощения» и «русификации», выразившийся в государственном аппарате введением новой формы - мундиров в виде полукафтанов, цветных кушаков, барашковых шапок, шаровар».[78]
Итак, 30 апреля 1881 г. чинам полиции была присвоена следующая форма обмундирования:
1) шапка из черной мерлушки с отложным козырьком;
2) кафтан русского покроя со скошенным бортом из темно-зеленого сукна. Офицерам были присвоены погоны, а классным чинам - плетеные поперечные знаки по образцу чиновников Военного Министерства. Околоточным Надзирателям и городовым плечевых знаков не полагалось. Шаровары у всех одного покроя, серо-синего сукна носились в сапоги. Верхнее платье осталось без изменения.
20 марта 1882 г. было разрешено чинам С.-Петербургской полиции носить в летнее время вместо шапок фуражки с козырьком общего офицерского образца, из темно-зеленого сукна, с красной выпушкой.
В 1882 г. последовали некоторые изменения в форме обмундирования, а именно: на кафтанах для всех чинов полиции скошенный борт был заменен прямым по образцу, существующему в войсках, по обшлагам и воротнику - оранжевый кант.
У околоточных надзирателей на пальто и кафтанах были установлены погоны из темно-зеленого сукна с оранжевым канатом и продольной нашивкой из серебряного галуна, а для городовых - плечевые жгуты из оранжевого шнура, с посеребренными гомбочками, число которых определяется: городовым высшего оклада - 3, среднего - 2 и низшего -1 гомбочка. Околоточным надзирателям было положено пальто из серого драпа офицерского покроя. Обер-полицмейстеру, его помощнику, полицмейстерам и начальнику резерва - шапка существующего образца из серой мерлушки. Шаровары для всех чинов из серо-синего сукна.
В летнее время допускалось ношение двубортных кителей из небеленого холста с плечевыми знаками, а также фуражек.
Для защиты от дождя и непогоды разрешалось чинам полиции носить капюшоны из непромокаемой материи, городовым - черного цвета, а околоточным надзирателям и классным чинам - серого цвета.[79]
В 1884 г. произошли изменения в обмундировании полиции. Полицмейстер стал носить темно-зеленый кафтан русского покроя с отрезной юбкой и стоячим с закругленными углами воротником. По обшлагам и воротнику - оранжевый кант, на воротнике - две петлицы серебряного галуна. Плечевые знаки также серебряного галуна с оранжевыми просветами и серебряными звездочками по чинам; звездочки навешивались по длине погона. Шаровары серо-синие с оранжевой выпушкой, заправленные в черные сапоги до колен. Черный с оранжевым кантом кушак, через правое плечо перекинута серебряная портупея с шашкой, на поясе справа крепилась черная кобура для револьвера, от которой на шею шел трехцветный шнур. Шапка шилась из черной мерлушки с верхом, покрытым темно-зеленым сукном, на околыше - посеребренная бляха с гербом губернии и офицерская кокарда. На руках белые замшевые перчатки. Полагался также серый плащ с петлицами на воротнике и плечевыми знаками, серая офицерская шинель и серый капюшон.
Такую же форму носил уездный исправник (начальник уездного полицейского управления), но вместо серебряного прибора -золотой. Помощник полицмейстера и помощник исправника одевались также, но на воротнике нашивались только по одной петлице, у полицейского пристава (в уезде - станового пристава) петлиц на обшлагах кафтана не было. У помощника пристава и у полицейского надзирателя петлиц не было ни на воротнике, ни на обшлагах.
Аналогичная униформа была и у околоточных надзирателей (в уезде - урядников, с заменой серебряного прибора золотым), но воротник и обшлага обшивались узким серебряным галуном. Погоны были из темно-зеленого сукна с оранжевым кантом и продольной нашивкой из серебряного галуна. Шашка носилась на черной портупее, а револьвер - на оранжевом шнуре с трехцветной гайкой. С 1888 г. у полицейских урядников вместо золотого галуна на воротнике появилась оранжевая басонная тесьма, галун на обшлагах был отменен, а вместо погон присвоены плечевые жгуты из оранжевого шнура с тремя позолоченными гомбочками.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.