Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй - [38]

Документы АВПРИ свидетельствуют, что Н. Пассек активно содействовал ввозу русских товаров в порты Персидского залива. Неустанно боролся за «должный образ России в умах местного населения», за ее престиж на обоих побережьях Персидского залива. Был на дружеской ноге с генерал-губернатором Бушира. От его внимания не ускользал ни один из мало-мальски значимых фактов деятельности англичан в портах Южной Персии и Прибрежной Аравии. Англичане, в свою очередь, тоже, не на секунду, не спускали глаз с «деятельного и влиятельного среди персов русского дипломата», как они о нем отзывались.

Большое внимание развитию русской торговли в бассейне Персидского залива вообще и продвижению русских товаров на рынки Персии в частности уделял Гавриил Владимирович Овсеенко, назначенный консулом Российской империи в Бендер-Аббас.

Обращаясь к правлению «Товарищества мануфактур Людвиг Ребенек» (23.11.1906), он писал: «Как в самом Бендер-Аббасе, так и в прилегающих к нему округах имеется постоянный спрос на различные сорта производимых Вашей фабрикой пунцовых ситцев. В виду чего у местных купцов появилось желание закупать эти товары напрямую». С такой просьбой в консульство обратился, в частности, влиятельный в Бендер-Аббасе купец, агент РОПиТ, Сулейман Авази. Высказал пожелание «вступить с Вами в непосредственные сношения». Торговец этот, располагающий широкими связями в здешних кругах, «может способствовать развитию ввоза русских мануфактурных изделий» на рынки Персии и Прибрежной Аравии (120).

Аналогичные по содержанию письма Г. Овсеенко направил «придворному фабриканту» Н. И. Баташеву (24.03.1907) — «касательно сбыта его изделий в Южной Персии; медных вообще и самоваров в особенности»; а также правлению «Товарищества А. И. Манташева» в Тифлис (27.03.1907) — «касательно организации ввоза в порты Персидского залива русского керосина». В письме к Н. И. Баташеву просил сообщить (для предметного разговора с местными торговцами), «сколько времени занимает доставка изделий из Тулы в Одессу», а также прейскурант цен на них (121). «Товарищество А. И. Манташева» известил о том, что торговец Авази, заинтересованный в продвижении русского товара на рынки Южной Персии, «хотел бы получить, за свой счет, партию керосина в 6000 ящиков, и стать комиссионером Товарищества» (122).

Российский консул в Кермане (город в юго-восточной части Ирана), надворный советник Александр Яковлевич Миллер (1868–1940), анализируя состояние русской торговли в крае (24.03.1905), не исключал, что интересно, даже «возможность перехода чайной торговли с Персией из английских рук в наши».

Основанием для таких соображений, полагал он, мог служить тот факт, что русские чайные фирмы являлись «значительными покупателями цейлонского и индийского чаев». Часть чая, закупавшегося нашими фирмами, считал он, «могла бы быть направлена — непосредственно или через Одессу — в порты Персидского залива». Даже при поступлении «индийского и цейлонского чаев через Одессу, — резюмировал он, — ввоз таковых в Персию морским путем, на русских пароходах, — благодаря возврату российским правительством таможенных пошлин и дешевизне морского фрахта (20 копеек с пуда), — представляется выгодным» (123).

Из депеш российского вице-консула в Коломбо следует, что:

1. Три русских фирмы — «Преемник А. Кузнецова, А. Губин и Компания», «Молчанов, Печатнов и Компания», «Щербачев, Чоков и Компания» — «довели начатую ими семь лет тому назад покупку чая для России на Цейлоне до внушительных размеров в 12 000 000 английских фунтов, то есть до 330 000 пудов».

2. «Большая часть скупаемого этими фирмами чая (черного)» вывозилась «на внутренние рынки России через Одессу». Там имелись «специально приспособленные помещения для смешивания цейлонского чая с китайским, его развешивания и упаковки в бумажные пакеты и нарядные жестянки».

3. «Меньшая часть цейлонского чая (зеленого) направлялась в Батум — для дальнейшего ввоза в наши среднеазиатские владения».

4. Русских чайных плантаций на Цейлоне не было (124).

Документы АВПРИ рассказывают, что английские путешественники, посещавшие в начале XX столетия Персию, отмечали «преобладание на базаре города Султанабада цейлонского чая в русской упаковке, ввозимого в Керманшахский район с Цейлона через Одессу» (125).

Русские фирмы, отмечал российский вице-консул в Коломбо, «могли бы ввозить в Персию морским путем и покупаемый ими в значительном количестве в Калькутте индийский чай». В настоящее время, замечает русский дипломат, Россия занимает прочные позиции на индийском рынке чая, «является вторым после Соединенного Королевства (Великобритании) покупателем индийского чая» (126).

В 1890 г., сообщал А. Миллер, в Персию впервые завезли «китайский чай московской рассыпки, в количестве 74 пудов». Качество чая было «высоко оценено населением»; и «ввоз его из России через Баку стал стремительно расти». В 1895 г. в Персию из России «ввезли 409 пудов, на сумму 37 966 руб.; в 1897 г. — 3110 пудов, на 229 873 руб.; и в 1899 г. — 6760 пудов, на сумму 331 496 руб.» (127).

Ставя вопрос о налаживании «регулярных поставок» в Персию и в зону Персидского залива в целом хорошо зарекомендовавшего себя на местном рынке «китайского чая московской рассыпки», А. Миллер предлагал осуществлять его доставку в порты Персидского залива пароходами РОПиТ, через Одессу. Находил целесообразным поставлять этими же судами и «чай русских фирм с Цейлона» (128).