Российская атомная энергетика за рубежом - [11]

В то время процесс оформления разрешения на выезд в капиталистические страны был очень долгим и готовых к выезду более опытных сотрудников чем мы не оказалось, Монахова, учитывая его загруженность на других крупных объектах, не отпустило вышестоящее руководство.

В результате никто не приехал, и из Москвы нам сказали: «Ну вы там начинайте, а потом посмотрим».

В первый день переговоров ливийцы передали нам свой проект контракта, основанный на стандартной, принятой в этой стране форме, законодательно обязательной для всех подрядчиков, строивших жилые дома, госпитали, дороги и т. п. Опыта сооружения крупных научных объектов у Ливии не было. Наши партнеры по переговорам сказали нам, чтобы мы забыли про свой проект и подписали текст, предложенный ими. Этот текст был безжалостен к Подрядчику. Он в тексте даже не назывался подрядчиком, а был Второй Стороной. Заказчик, естественно, Первая Сторона. Подрядчик заранее назначался виновным за все возможные недостатки, упущения, задержки в строительстве, независимо от того, есть ли в этом часть вины заказчика. Жесткая система штрафов должна была свести к минимуму возможную прибыль исполнителя.

Мы пытались объяснить партнерам, что сооружение научного центра нельзя сравнивать со строительством госпиталя и т. п.

После нескольких дней фактической «перебранки», партнеры предложили нам попробовать внести небольшие уточнения в предложенный ими текст, чтобы учесть специфику сооружения научного центра.

Работа над текстом которая, как оказалось, потребовала около трех месяцев, началась.

Как мы считали, основной нашей задачей было обеспечить отражение в тексте контракта создание на площадке строительства благоприятных условий для выполнения нашими специалистами всех видов работ, своевременному получению платежей за их выполнение и максимальному ограничению возможности применения заказчиком штрафных санкций.

Например в тексте заказчика было: «Если Первая сторона увидит, что Вторая сторона остановила работы на площадке строительства, то она имеет право расторгнуть контракт и потребовать вернуть все произведенные платежи».

После долгих споров удалось включить: «если работы остановлены по инициативе Второй Стороны на срок более одного месяца».

Таких примеров было много и мы пытались, взяв их текст за основу, выхолостить возможные угрозы для подрядчика. Через месяц работы мы стали посылать предварительно согласованные разделы контракта в АСЭ, надеясь, что нас похвалят за сообразительность в отстаивании интересов организации.

Реакция оказалась противоположной и очень негативной. Нас обвинили в том, что мы не настояли на нашем варианте текста, что мы пошли на поводу у заказчика и, по сути, поставили под угрозу подписание очень важного для страны контракта. Нам приказали взять паузу в переговорах и ждать приезда руководства. Монахов приехал к началу третьего месяца с начала общения с заказчиком. По приезде он обвинил нас в некомпетентности, пригрозил последующей разборкой и серьезными санкциями.

На следующий день он приехал на переговоры. Ливийцы любезно встретили его, оказав честь как руководителю крупной организации из дружественной страны. Вдохновленный этим приемом он произнес следующее: «Я тут проверил, что мои сотрудники вам согласовали, я со многим не согласен, прежде всего мне претит дух подтекста. Это не похоже на дух сотрудничества двух дружественных стран по межправительственному соглашению, а больше похоже на взаимоотношения хозяина и работника».

Председатель ливийской правительственной комиссии, немного посовещавшись со своими коллегами ответил: «Уважаемый господин Монахов, вы умный человек и правильно поняли, суть наших взаимоотношений, – мы хозяева, так как мы платим деньги, а вы должны хорошо работать.

Это был для Монахова холодный душ и переоценка ситуации. Он другими глазами посмотрел на уже сделанное нами. На вечернем совещании в кругу своих он взял назад свои угрозы и благословил на дальнейшую работу над текстом. Сам он на переговоры больше не ходил, заслушивая наши ежевечерние отчеты и давая необходимые указания.

Контракт был подписан через три недели и мы все улетели в Москву. Через несколько лет центр был успешно построен и АЭЭ получил 150 млн. $ прибыли. По тем временам это были очень большие деньги.

Центр несколько лет успешно работал и ливийские ученые, при помощи российских специалистов проводили научно-исследовательские работы по широкой программе. Ливийское руководство, принимая решение о сооружении Центра, скорее всего имело в виду, что это явится порогом к скорейшему созданию условий к освоению ливийскими учеными ядерных технологий. Когда оно поняло, что это долгий путь, постепенно отказалось от услуг российских специалистов и утратило интерес к исследованиям в центре.

Впоследствии геополитика, к сожалению, разрушила и центр и страну.

Успешная работа в Ливии укрепила мои профессиональные позиции в АСЭ. Я был назначен заместителем начальника коммерческого отдела, а Игорь Прихидько стал заместителем начальника Управления по сооружению Центра в Ливии, созданного конкретно под этот объект, и мы включились в повседневную работу АСЭ.