Россия за рубежом - [23]

Во Франции в целом отношение к эмигрантам было весьма либеральным, кроме выдачи разрешений на трудоустройство. Французские власти выдавали виды на жительство на большие сроки, для тех же, кто располагал определенными средствами, ограничений вовсе не существовало. Русские имели возможность насладиться свободной и волнующей атмосферой культурной жизни Парижа и в определенной мере вносили и свой вклад в ее развитие. Не удивительно, что Париж стал настоящей политической и культурной столицей Зарубежной России, где были представлены все оттенки политических взглядов и все культурные течения. Основной проблемой являлся недостаток рабочих мест со всеми вытекающими из этого последствиями. Следует отметить, что французы охотно предоставляли работу желающим трудиться в шахтах и в промышленности, на строительстве и восстановлении разрушенных войной районов. Нужда в рабочей силе обусловила значительный приток русских, который еще более усилился после вздорожания жизни в Германии.

В первой половине 20-х гг. именно Франция наиболее охотно выдавала разрешения на трудоустройство, что не распространялось, впрочем, на представителей так называемых свободных профессий — юристов, врачей, учителей. Необходимость обладать французским гражданством или статусом ветерана французской армии, а также сдачи экзамена на французский диплом для многих оказывалась непреодолимым барьером. Правда, его легче преодолевали те, кто работал под руководством французских коллег и пользовался их поддержкой. Эта ситуация не менялась в течение всего периода существования России за рубежом, хотя в 30-е гг. условия натурализации упростились, что позволило некоторым молодым эмигрантам влиться в ряды специалистов высокой квалификации.

Когда в начале 30-х гг. депрессия, чуть позднее, чем Германию, затронула и Францию, последняя также ограничила приток иностранной рабочей силы. Постановлениями правительства была значительно усложнена процедура получения или продления разрешений на трудоустройство. Подобные меры особенно больно ударили по тем, кто нуждался в переоформлении документов после увольнения с прежнего места работы. Согласно распоряжению министра внутренних дел следовало выдворить из страны всех, кто не имел таких разрешений, а также лиц, преступивших французские законы, даже если речь шла всего лишь о нарушении правил дорожного движения. Высланные подобным образом из страны не знали, куда податься, поскольку другие европейские страны также не желали их принять, а переезд за океан был слишком сложным и дорогостоящим. Мы имеем свидетельства о многочисленных случаях, когда русские изгнанники арестовывались, переправлялись за границу, а власти соседних стран отказывались их принять, отсылая обратно во Францию. Там их снова арестовывали, сажали в тюрьму, после чего события вновь развивались по тому же сценарию. Не удивительно, что многие предпочитали проживать в стране нелегально или же, отчаявшись, кончали жизнь самоубийством. Наконец, в 1936 г. правительство Леона Блюма положило конец этой практике, смягчив политику в отношении эмигрантов. При правительстве Народного фронта рабочие-эмигранты стали пользоваться теми же правами, что и французы, их охотно принимали в профсоюзы, а крупнейший профсоюз страны — Всеобщая конфедерация труда — даже создал русскую секцию, члены которой находились под его защитой наравне с французами²⁴.

Жесткое законодательство, принятое в начале 30-х гг., явилось следствием не только переживаемых Францией экономических трудностей, но и наметившегося после переговоров Пьера Лаваля и Сталина сближения Франции с Советским Союзом. Более того, приступ ксенофобии был порожден не столько тем обстоятельством, что президент республики Поль Думер в 1932 г. был убит русским эмигрантом, сколько общим социальным и политическим кризисом, симптомами которого явились дело Стависского и мятеж 6 февраля 1934 г. Агрессивно шовинистические, профашистски настроенные организации типа «Огненных крестов » или «Королевских молодчиков» требовали жестких мер по отношению к проживавшим во Франции иностранцам-апатридам. В риторическом запале никто, разумеется, не вспоминал о том, что иностранцы были заняты на тех работах, где французы не соглашались трудиться.

Все эти события не оказали непосредственного влияния на культурную жизнь Русского Зарубежья в Париже или во Франции в целом, хотя и создатели и потребители культурных ценностей страдали от ухудшения экономической ситуации: книги и журналы расходились хуже, чем прежде, меньше посещались и скуднее субсидировались культурные мероприятия. Но в целом культурная жизнь, несмотря на нищенские условия существования ее участников, оставалась насыщенной, что еще раз проявилось, например, в 1937 г., в дни, когда отмечалось столетие со дня смерти А. С. Пушкина.

Положение в Чехословакии в общих чертах мало отличалось от Германии, хотя политические моменты играли здесь, пожалуй, более заметную роль. Так называемая «Русская акция» (Action russe), начало которой было положено в Праге в 1922 г., способствовала созданию целого ряда русских научных учреждений. Их деятельность, однако, начала свертываться уже в конце 20-х гг. из-за сокращения государственных субсидий. Численность потенциальных студентов и сотрудников этих учреждений сокращалась в силу естественной убыли населения, переезда в другие страны и все большего вовлечения молодого поколения эмигрантов в систему образования западных стран. Чешское правительство и зарубежные благотворительные организации все с меньшей охотой вкладывали средства в развитие этих учреждений, в поддержку студентов и преподавателей, поскольку большинство выпускников в поисках лучшей доли оставляло Чехословакию. Самый сокрушительный удар по Русской акции был нанесен тогда, когда и чехи, и сами русские осознали, что шансы эмигрантов когда-либо вернуться в Россию стремительно падают. Таким образом, ставились под сомнение самые основы Русской акции, что поставило на повестку дня вопрос о целесообразности её дальнейшего проведения. Наконец, в середине 30-х гг. Чехословакия вступила в полосу острого кризиса. Национальные меньшинства все более открыто выражали свое недовольство, экономический кризис, особенно остро сказавшийся в промышленных центрах Судетской области, подлил масла в огонь, способствуя раздуванию националистической пропаганды, поддерживаемой из гитлеровской Германии. Создалась угроза дальнейшему существованию самой Чехословацкой республики. Естественно, поэтому, что чешские власти были в первую очередь обеспокоены отнюдь не положением русских в Праге. Мюнхенские соглашения 1938 г. положили конец существованию либеральной, демократической Чехословакии. Многие русские покинули страну по собственной инициативе, оставшиеся учреждения были закрыты год спустя после падения республики. Следует отметить, что чехословацко-советские соглашения 1935 г., подписанные после признания Чехословакией СССР в 1934 г., не отразились ни на положении русских эмигрантов, ни на созданных ими учреждениях. Правда, в известной мере они способствовали укоренению скептического взгляда даже ключевых фигур чешской общественной жизни на целесообразность продолжения деятельности этих учреждений