Россия за рубежом - [12]

Беженцы из числа гражданских лиц, значительную часть которых составляли жены и дети офицеров, сражавшихся в России, стали прибывать в Стамбул еще до окончательного падения Крыма и эвакуации войск и правительства Врангеля в декабре 1920 г. Те немногие, кто сумел вывезти с собой какое-то имущество, как правило, драгоценности и семейные реликвии (например, княгиня Шаховская и ее дочери), на некоторое время обеспечивали свое существование и помогали организовывать приюты, школы и больницы¹. Это были немногочисленные счастливчики среди огромного числа людей, переживших мучительные недели бегства, не имевших никаких вещей, кроме одежды, которая была на них. Среди беженцев выделялись группы детей, осиротевших или разлученных с родителями, — одним из них был будущий эмигрантский писатель Гаэтан Газданов. Все они испытали глубокое потрясение от пережитых ужасов жестокой и кровавой гражданской войны, нередко были свидетелями страданий и гибели близких, оторваны от семей, в неведении о судьбе родителей, друзей и родных. Часто несчастные жертвы лишались последнего имущества, пересекая море на утлых, перегруженных суденышках в антисанитарных условиях. Беды их не заканчивались с прибытием в переполненный Стамбул. Шансы найти работу здесь были минимальны: можно было устроиться в лучшем случае в ресторанах, развлекательных заведениях, мелкой торговле, часто приходилось продавать по бросовой цене последние вещи. Турецкая администрация, особенно после прихода к власти Кемаля Ататюрка, была настроена более чем негостеприимно. Обеспокоенные наплывом собственных беженцев из Греции, социальными и экономическими трудностями, вызванными недавней войной, турецкие власти были готовы избавиться от русских любой ценой.

Со своей стороны военные и дипломатические представители союзников, которые осуществляли административный контроль на Босфоре, также с неохотой принимали на себя заботы о русских, которых они поддерживали во время гражданской войны. Им пришлось, однако, этим заниматься, причем далеко не только из гуманных побуждений: расселение беженцев представлялось необходимым и с точки зрения экономических интересов, и для поддержания общественного спокойствия. Русские беженцы представляли собой не только обузу для бюджета союзников, но и известную угрозу: анархия, порожденная моральной деградацией, лишениями, вынужденным бездействием, царившими в переполненных и грязных лагерях и приютах для тысяч русских, разбросанных на берегах Босфора, живо напоминали о многочисленных мятежах и политических беспорядках в послевоенной Европе и заставляли правительственные круги европейских стран опасаться их повторения.

Все усилия, предпринимавшиеся как самими русскими, так и союзниками, преследовали две цели: незамедлительно оказать помощь больным, раненым, детям и переселить беженцев туда, где они могли бы обрести экономическую независимость. Вначале, когда речь заходила о военных и их близких, генерал Врангель противился плану союзников расформировать его части и дать возможность каждому обосновываться индивидуально. Он по-прежнему надеялся после восстановления сил возобновить, при поддержке союзников или в одиночку, борьбу с большевиками. Решение союзников отказаться от дальнейших попыток свергнуть большевиков вооруженным путем, снятие Англией блокады и установление торговых отношений с Советами разбили эти надежды вдребезги. Офицеры и бойцы белых армий начали обустраиваться на новых местах в начале 1921 г. Правда, часто им удавалось селиться более или менее организованными и сплоченными группами, благодаря чему некоторые подразделения, например казачьи, сумели еще некоторое время после ухода из лагерей для беженцев на берегах Босфора сохранять свое единство.

При поддержке ряда благотворительных организаций некоторые гражданские лица уехали из Стамбула в Центральную и Западную Европу, где их родные и друзья уже успели наладить некоторое подобие существования. Так, Шаховские довольно быстро уехали в Париж, друзья помогли перебраться туда и лидеру эсеров Марку Вишняку, который стал впоследствии одной из ключевых фигур в главном эмигрантском ежеквартальном журнале «Современные записки». Те, у кого были средства или связи, уехали первыми. Экипажи русских военных кораблей были направлены на французскую военно-морскую базу в Бизерте (Тунис), со временем они получили разрешение поселиться во Франции. Беженцы, спасшиеся после кораблекрушения парохода «Рион», нашли приют на острове Корсика. Позднее они переехали в Марсель и близлежащие города южной Франции. Руководствуясь принципом православной солидарности, Греция согласилась принять некоторое число русских беженцев — эта страна, занятая обустройством собственных беженцев из Малой Азии, не располагала большими возможностями для предоставления работы. Тем не менее несколько тысяч русских обосновались в Греции, главным образом в Афинах, Пирее и Фессалониках.

Болгария, испытывавшая экономические трудности, но вместе с тем остро нуждавшаяся в рабочей силе (для работы в шахтах) и в квалифицированных кадрах для университетов и школ, также выразила желание принять русских беженцев. К концу 1921 г. в Болгарском царстве их насчитывалось около 12 000, в 1922 г. — примерно 30 000 человек. Молодые мужчины из армии генерала Врангеля, восстановившие силы после ранений и болезней в лагерях на Босфоре, были направлены на угольные шахты близ Перника. Жизнь во временных бараках, без нормальных бытовых условий и отсутствие привычки к тяжелому физическому труду привели к тому, что большинство из них не задержались там надолго и переехали либо в Софию и другие болгарские города, где была возможность найти работу или получить образование, либо в другие страны