Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти - [18]
Еще одно обращающее на себя внимание обстоятельство связано с тем, что канцелярские служащие в Бежецке работали не только в воеводской и иных канцеляриях, но и в городовом магистрате. Однако ни один из них в качестве участника вексельных сделок в книгах протеста векселей не упоминается. Вывод о том, что они вовсе не участвовали в подобного рода сделках был бы, конечно, безосновательным, но очевидно, что, либо уровень их активности в этой сфере деятельности был значительно ниже, чем у их коллег по другим учреждениям, либо, оформляя векселя, они не считали при этом необходимым обозначать свои должности и обозначали себя просто «купцами». Примечательно также, что из 156 вексельных сделок этой категории лишь в четырех одним из контрагентов были женщины, что свидетельствует о том, что уровень их хозяйственной самостоятельности был значительно ниже, чем в дворянской среде.
К категории канцелярских служащих и разночинцев правомерно отнести и попавшие в нашу базу данных 13 вексельных сделок, заключенных военными, служившими при бежецких воеводской канцелярии и канцелярии подушного сбора. В десяти случаях это солдаты, двое капралов и один подпоручик. На последнего, Ивана Павлинова, в 1772 г. выписал вексель на 20 руб. кашинский купец Д. Г. Добрынин. Остальные 12 сделок были заключены на суммы до 10 руб., причем интересно, что в первых семи из них, заключенных между 1747 и 1763 гг., солдаты воеводской канцелярии фигурируют в качестве заимодавцев, а в последующих пяти (1764–1771 гг.) в качестве заемщиков. Их контрагентами были купцы и крестьяне, и лишь в первом из зафиксированных случаев 1747 года солдат Бежецкой канцелярии Г. К. Киселев одолжил 2 руб. недорослю А. Т. Перскому.
Данная категория участников 111 вексельных сделок включает священнослужителей и членов их семей. Общее же число их 113, поскольку в двух случаях в качестве контрагентов выступают по два человека. Распределяются они следующим образом (см. Таблицу 9).
Таблица 9
Средняя сумма сделок с участием церковников составляет 14,5 руб. При этом, если не учитывать две сделки на 120 и 146 руб., то средняя сумма будет ниже и составит 12,3 руб. Интересно при этом, что именно для этой категории участников сделок зафиксированы векселя на наименьшие во всей базе данных суммы – 70 и 75 коп.: столько денег одолжил в 1756 г. купец И. Ф. Тыранов сыну попа Кондрату Анкидинову и дьячку Гавриле Филиппову.
Лишь в четырех из 111 случаев церковники участвовали в вексельных сделках в качестве заимодавцев; во всех остальных они были заемщиками, что, как и в случае с крестьянами, свидетельствует о дефиците у этой категории россиян XVIII в. наличных денег. С другой стороны, то обстоятельство, что число сделок с участием дьячков почти в два раза превышает число сделок с участием священников, указывает на то, что именно эта категория церковников более всего нуждалась в дополнительных доходах. Впрочем, необходимо сделать оговорку: из 40 сделок с участием дьячков 22 приходится на двух из них – Василия и Евстафия Тимофеевых. Первым заключено восемь, а вторым четырнадцать сделок. При этом из текста одного из векселей на 14 руб., выданного в 1762 г. дьячком Евстафием Тимофеевым бежецкому купцу И. П. Первухину, можно узнать о характере хозяйственной деятельности служителя церкви: «за которые деньги поставить коровья масла десять пуд ценою по рублю по сороку копеек». В том же и в следующем, 1763 г., Тимофеев выписал еще четыре векселя на суммы в 20, 30, 40 и 50 руб. Поскольку ни одна из этих сумм при делении на 1,4 руб. кратной суммы не дает, следует предположить, что под эти займы дьячок поставлял не коровье масло, а какой-то другой товар.
2.6. Иные социальные категории и особенности самоидентификации
При работе с векселями исследователь сталкивается с проблемой определения социальной принадлежности их составителей, что, естественно, сказывается на точности подсчетов. На подобную проблему мимоходом указывал уже Н. И. Павленко в статье 1975 года. Так, канцелярских служащих «низкого ранга» он не относил к дворянам, хотя признавал, что «возможно, что какой-либо копиист или канцелярист мог принадлежать к дворянскому сословию». Вместе с тем, военных, служивших в гвардейских полках, но не имевших при этом офицерского чина, Павленко причислял к дворянству. Однако в приведенной им таблице, помимо дворян, канцелярских служителей, посадских, купцов, духовенства и крестьян, фигурируют и некие «прочие», которыми было осуществлено около 11 % зафиксированных историком сделок. Кого именно он включил в эту категорию, Павленко не пояснил.[90]
Сложности определения социальной принадлежности участников сделок носят однако не только инструментальный характер.
Преобразования Петра Великого, продолженные его преемниками на троне, как известно, упорядочили социальную структуру русского общества XVIII в., направив ее развитие в направлении формирования юридических сословий. Однако тенденции и потребности социально-экономического развития страны нередко приходили в противоречие с правительственной политикой, порождая социальные группы, не укладывавшиеся в жесткую социальную структуру, в основе которой лежала созданная Петром податная система. Исследования Элис Виртшафтер, посвященные разночинцам, показали, что в реальности социальная структура русского общества XVIII в. была более сложной, чем она предстает со страниц законодательных актов и официальных документов.
