Россия в постели - [51]

Невеста, конечно, ни в какую – не пущу Лешку с Машкой в лес, и все тут. А народ свое – давай водку, пущай идет, ничего с ним Машка не сделает, мы, мол, время засечем, чтоб за сорок минут обернулись.

Туды и обратно – сорок минут, ничего не случится.

Короче, пошел жених с Машкой к леснику Савелию во имя всеобщего блага. А дорога – лесом. И ночь в лесу.

Минут через двадцать, когда уже к дому лесника приближались, Машка говорит: «Подожди, Леха, устала я, все ж таки целый день пили, давай передохнем». И села в траву на полянке. А жених возле нее на пенек сел, курит. А Машка подползла к нему и говорит: «Давай, Леша, поиграем, побалую я тебя». «Да ты что! – говорит жених. – С ума сошла? У меня свадьба сегодня!» «Ну ничего, ничего, – отвечает Машка. – Что ты из себя целку строишь? Что мы с тобой, не баловались, что ли? Я тебя с пятнадцати лет балую…» А сама уже и ласкает его, целует, ну и он стал отвечать на ее ласки. Тут Машка расстегивает его ширинку и ныряет к нему туда головой. Ну, и все произошло, конечно, но только пьяный Леха в тот же момент и уснул. А утром просыпается и ничего не помнит – как он в лес попал, почему Машка у него меж колен спит. Он ее тормошит: «Вставай, мол, Машка, мы всю мою свадьбу проспали, как мы тута с тобой оказались?» А Машка – мертвая уже, холодная.

Медицинская экспертиза установила, что захлебнулась Машка жениховской спермой.

А однажды пришлось мне защищать одного из троих ребят, обвиняемых в групповом изнасиловании несовершеннолетней. Дело было заурядное и малоинтересное: трое ребят – двум по семнадцать лет, а третьему восемнадцать – пригласили к себе шестнадцатилетнюю проститутку, обещали заплатить и, когда набаловались с ней, не заплатили ничего и вышвырнули на улицу. А она со зла – в милицию, заявила, что ее изнасиловали. Ребят арестовали, посадили, началось следствие. Меня назначили защищать одного из них – восемнадцатилетнего высокого красивого парня. Следствие шло долго, около года, девчонку постоянно вызывали к следователю, устраивали ей очные ставки с этими ребятами, и вот в процессе этих очных ставок она влюбляется в моего подзащитного, в Генку Рыбакова. И пытается изменить свои показания, чтобы этого парня как-нибудь выгородить. А ребят обвиняли ни много ни мало – по статье 117-й части III – за групповое изнасилование в извращенной форме. Извращенная форма – это за то, что они ее заставили сделать им всем минет. Вообще, кто установил, что минет – это извращение, неизвестно, как будто есть какие-то легальные и нелегальные способы в сексе. Мы, адвокаты, сколько раз пробовали бунтовать против этого, но милицейским следователям на это наплевать: раз минет – значит, извращение, и все тут. И ребятам грозили большие сроки. Вот девчонка стала выгораживать своего возлюбленного. Но тут следователь ей пригрозил: «Будешь менять показания, сама сядешь в тюрьму вместе с ними за ложные показания».

И тогда она выяснила, кто у этого Генки защитник, и пришла ко мне излить душу – что вот, мол, влюбилась в него и хочет его спасти. А как спасти, когда следствие уже закончено и вот-вот суд наступает? «Я, – говорит мне эта девчонка, – люблю его и выйду за него замуж, если он согласится. Тогда его могут освободить от наказания». И плачет – помогите, уговорите его жениться на мне. А сама крохотная, щупленькая, на вид четырнадцать лет, не больше, но потасканная, сразу видно.

Ну, я – в тюрьму, получаю свидание со своим подзащитным и объясняю ему ситуацию. «Если, – говорю, – женишься на ней, суд действительно может принять это во внимание». А он ни в какую: «И жениться на ней не хочу, и ребят предавать не стану. Вместе накуролесили, вместе и отвечать будем».

Мальчишеская солидарность. И вот – суд. А судья попался – любитель посмаковать такие дела. Когда он судил за изнасилования, или мужеложство, или за всякие извращения на сексуальной почве, у него аж слюна текла от удовольствия.

И вот допрашивают одного обвиняемого, второго, подходит очередь моего Генки Рыбакова. И тут судья говорит этой пигалице:

– Ну-ка, встань. Посмотри на себя. Ты же крошка еще, пигалица, чуть выше табуретки. И ротик у тебя крохотный. А теперь посмотри на него, на Рыбакова. Он ростом метр девяносто. Вот я листаю материалы следствия. Смотри, вот заключение медицинской экспертизы: у него член в спокойном состоянии восемь сантиметров, а в возбужденном – семнадцать.

Тут нужно пояснить, что во всех делах по изнасилованиям медицинская экспертиза действительно представляет такие данные. И вот судья ей говорит:

– У него же член в возбужденном состоянии – семнадцать сантиметров. Как же он мог заставить такой большой член взять в такой маленький ротик?

А девчонка, желая выгородить своего любимого, отвечает:

– Да что вы, гражданин судья, у меня в мой маленький ротик не только такой большой помещается, а два таких!

Ну, мы, адвокаты, покатились со смеху, а судья спрашивает:

– А ты пробовала сразу два брать?

– Конечно, гражданин судья! Сколько раз!

И – представьте себе – этот смешной поворот дела спас ребят от максимального наказания. Посадить-то их посадили, но дали минимальное наказание – по четыре года. Так что эта пигалица вполне могла бы дождаться своего возлюбленного. Но дождалась или нет – не знаю, скорей всего нет, конечно, хоть уходила из зала вся в слезах и кричала этому Рыбакову, когда его стража уводила: