Россия в постели - [43]

Потом я собрал ее остриженные волосы в ее же шапку и надел ей на голову. Снова взял в руку пистолет, а свободной рукой развязал ее.

– Пошли, – сказал я ей, – я отвезу тебя на станцию.

Молча, не говоря ни слова, она, белая от бешенства, пошла со мной к гаражу. Я завел машину, услужливо открыл ей переднюю дверцу:

– Прошу.

– Негодяй! – проговорила она и села в машину. Я погнал машину на станцию. Там, на пустой утренней платформе, в ожидании поезда расхаживал с чемоданом в руке наш талантливый сценарист. Я остановил машину и открыл ей дверцу:

– Прошу. Он тебя ждет. Можешь подарить ему пару локонов. На память.

Глава 12 Королева Подлипок

А груди?! чудная картина —

У девушки в шестнадцать лет

Сосочки… что твоя малина!

Отбрось перо скорей, поэт!

Восторг, восторг невыразимый!

О, не волнуй меня, мечта!..

Г. Державин

Есть под Москвой такое место – Подлипки. Знаменитое место – при въезде в город слева и справа на километры тянутся высокие заборы с колючей проволокой поверху, через каждые двести метров – охрана. А за заборами – серые корпуса «почтовых ящиков» – заводов, где работают тысячи людей. Вокруг Подлипок еще вспомогательные поселки – Костино, Фрязево, Ивантеевка, 9 Мая, и здесь тоже заводишки, фабрики, совхозы и, конечно же, воинские части. В самих Подлипках – спец-армейские городки, там стоят не только солдатские казармы, но и цивильные дома для офицерских семей, магазины с улучшенным снабжением, кинотеатры. По утрам весь город слышит сигнал солдатской побудки, а днем и по вечерам то и дело несутся из-за этих заборов чеканный шаг марширующих рот и хоровая солдатская песня.

Подразделения солдат и офицеров сосредоточены в Подлипках и вокруг них, и все это – молодые сексокадры, требующие, безусловно, полового обслуживания. А потому наша заботливая советская власть построила здесь несколько ткацких фабрик, куда со всей России спешным порядком прислали по комсомольским путевкам девчонок, окончивших восьмилетку, пятнадцати– и шестнадцатилетних. Из Рязанской, Пензенской, Ярославской и других областей потянулись девочки в Подлипки – поближе к Москве от постылой сельской жизни.

Заиграла музыка на танцплощадках и в парках, в Домах офицеров и в солдатских клубах, а также во Дворцах культуры ткацких фабрик. И половое обслуживание офицерского, сержантского и солдатского состава тут же поднялось на небывалую высоту. Такого блядства, которое развернулось в женских общежитиях Подлипок, Костино, Фрязево, Ивантеевки и поселка 9 Мая, не знает даже столица нашей Родины Москва. Каждое общежитие стало пропускным пунктом, за вечер здесь обслуживали весь окрестный гарнизон. Девчонок имели скопом по пять-шесть человек в каждой комнате, взводом, отделением и ротой, в общежитии – зимой, а летом – за каждым кустиком в окрестных лесах. Потом девочки сами себе в общежитиях делали аборты и выкидыши, сбрасывали мертворожденных детей в речушку и снова трахались уже с отчаянной профессиональной силой. На танцплощадках появились свои «короли» и «королевы», а в общежитиях – свои «паханы» и «махани». Об одной такой «королеве» я и хочу рассказать.

Зина Р. приехала сюда из Вологодской области. Тихая девочка, чуть курносая, пятнадцать с половиной лет. На фабрику ее взяли ученицей прядильщицы, в общежитии поселили в комнате еще с тремя ткачихами. Первое время она чуралась танцев и все ездила в Москву по субботам и воскресеньям – благо электричкой от Подлипок до Москвы семнадцать минут езды. В Москве Зинка гуляла не по выставкам, а по магазинам. Без копья в кармане – шестьдесят рублей, начальная зарплата, уходили у нее на еду в заводской столовой да на пару колготок в неделю – так вот, без копья в сумочке она часами шаталась по ГУМу и ЦУМу, универмагу «Москва» и Петровскому пассажу, но самым излюбленным магазином был универмаг для новобрачных. Здесь Зинка по получасу простаивала у каждой витрины, мысленно примеряя на себя каждое свадебное платье, каждую пару туфель и другие наряды. От этой мечтательности в глазах у Зинки появилось какое-то отрешенное выражение, она и на работе, в шумном цехе, продолжала представлять себя в свадебных и несвадебных платьях с витрин московских магазинов. Дорогие собольи шубки, золотые колечки с бриллиантиками, хорошие французские духи, польская косметика – все, что она видела в выходные дни в московских ювелирных и комиссионных магазинах, было пищей для фантазий на целую неделю. И потому первое время Зинка не принимала участия в окружающем ее блядстве и даже на танцы не ходила с соседками по комнате. Но именно это им очень мешало. Эта замкнутая девственница стесняла их существование – невозможно было трахаться: в комнате лежит с открытыми, хотя и отсутствующими, глазами эта Зинка.

А приближалась зима – уже ударили морозы, уже не приляжешь в лесу под кустиками. Даже если и одеяльце или солдатскую шинель подстелить, все равно задница мерзнет.

И тогда соседки, договорившись со своими солдатскими хахалями, неожиданно в будний день устроили в комнате большую пьянку – чей-то день рождения. По этому случаю Зинку заставили выпить портвейн «три семерки», а потом и водку с пивом, а затем, пьяную, на глазах у всей веселящейся компании вчетвером изнасиловали солдаты, а соседки еще помогали им – держали Зинку за руки и ноги.