Россия перед вторым пришествием - [68]

Она им сказала все, что потом исполнилось, т.е. гибель России, Династии, разгром Церкви и море крови. Беседа продолжалась очень долго, Их Величества ужасались, Государыня была близка к обмороку, наконец она сказала: «Я вам не верю, это не может быть!» Это ведь было за год до рождения Наследника и они очень хотели иметь Наследника и Параскева Ивановна достала с кровати кусок красной материи и говорит: «Это твоему сынишке на штанишки, и когда он родится, тогда поверишь тому, о чем я говорила вам».

С этого момента Государь начал считать себя обреченным на эти крестные муки, и позже говорил не раз: «Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию» ^й.

Журнал Валаамского общества Америки « паломник» сообщал

(1990): «Княгиня Наталья Владимировна Урусова, нам лично знакомая, была в переписке с Е. Ю. Концевич, которая нам оставила письма, равно как и Воспоминания покойной княгини. Вот что сообщается ею:

«Я знаю о пророчестве прел. Серафима о падении и восстановлении России; я лично это знаю. Когда в начале 1918 года горел Ярославль и я бежала с детьми в Сергиев Посад, то там познакомилась с графом Олсуфьевым, еще сравнительно молодым. Он для спасения каких-то документов, должных быть уничтоженными дьявольской силой большевизма, сумел устроиться при библиотеке Троице-Сергиевой Академии.⁶⁹ Вскоре был расстрелян.⁷⁰ Он принес мне однажды для прочтения письмо, со словами: «Это я храню, как зеницу ока». Письмо, пожелтелое от времени, с сильно полинявшим чернилом, было написано собственноручно св. преподобным Серафимом Саровским — Мотовилову. В письме было предсказание о тех ужасах и бедствиях, которые постигнут Россию, и помню только, что было в нем сказано и о помиловании и спасении России. Года я не могу вспомнить, т. к. прошло 28 лет, и память мне может изменить, да и каюсь, что не прочла с должным вниманием, т. к. год указывался отдаленно, а спасения хотелось и избавления немедленно еще с самого начала революции: и думается, что это был 1947 г.: во всяком случае, в последних годах 20-го столетия. Простить себе не могу, что не списала копию с письма, но голова была так занята, и мозги так уставали в поисках насущных потребностей для детей, что этим только успокаиваю и оправдываю свою недальновидность... Письмо помню хорошо» ^м.

Блаженная Прасковья Ивановна (t 1915) Дивеевская: «...со всеми серьезными вопросами Государь обращался к Прасковье Ивановне, посылал к ней Великих Князей. Евдокия Ивановна (келейница блаженной — Сост.) говорила, что не успевал один уехать, другой приезжал. После смерти келейницы Прасковьи Ивановны, матушки Серафимы, спрашивали все через Евдокию Ивановну. Она передавала, что Прасковья Ивановна сказала:

— Государь, сойди с престола Сам!»²⁷

Александр Петрович Извольский (1856-1919), министр иностранных дел Российской Империи в 1906-1910 гг. писал в своих воспоминаниях о вспыхнувшем в ночь с 19 на 20 июля 1906

г. вооруженном бунте в Кронштадте: «...В тот день, 20 июля, когда мятеж достигал своего кульминационного пункта, я находился близ Императора в Петергофе... В окно виднелись линии укреплений... Мы явственно слышали звуки канонады... Я не мог подметить в его чертах ни малейшего признака волнения... После доклада Государь сказал: «Если вы видите меня столь спокойным, то это потому, что я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей Семьи — в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей»²⁸.

«Крестный путь» Гэсударю предсказал в своей келлии и знаменитый старец Варнава (t 18 февраля 1906) из кого скита близ Троице-Сергиевой Лавры, «предрекая небывалую еще славу Царского Имени Его...» Николай II пришел к старцу с покаянием в начале 1905 г. «О содержании беседы Императора со старцем Варнавой точных сведений нет. Достоверно известно лишь, что именно в этот год Николай II получил благословение на принятие мученического конца, когда Господу угодно будет этот крест на Него возложить»²⁹.

Некий монах из Иоанновского монастыря на Карповке в Санкт-Петербурге, «будучи при батюшке Иоанне Кронштадтском,.. несколько раз был свидетелем как к нему ночью приезжал Император Николай II. При последнем приезде Батюшка на его вопросы ему ответил, что есть только три пути для него: уехать за границу, оставить все и стать странником, оставаясь в России, или стать мученником. Император выбрал путь мученника, вот откуда у него полное непротивление злым разрушительным силам, так как он зараннее знал свой путь и будущее России. Полное смирение перед волей Божией, а не безхарактерность, как клевещут на него люди противления»³⁰.

«Имеется еще, — пишет зарубежный духовный публицист А. Д. Хмелевский, — акафист затворника Агапия, прочитанный ему (Государю Николаю II — Сост.), как будущему великомученику» ³¹.

Доходили вести и из Оптиной Пустыни. Важное пророчество было связано с именем иеромонаха Даниила (1837-1907), в миру Дмитрия Михайловича Болотова, автора пророческого полотна, написанного им незадолго до смерти. Вот как об этом пишет современный духовный писатель А. Н. Стрижев: «Уже перед кончиной, последовавшей в 1907 году, отец Даниил Болотов пишет знаменитую картину, сюжет взят из грядущих времен. На огромном холсте изображены Император, Императрица и Наследник, восхищенные на Небеса. Сквозь облака, по которым Они ступают, мчатся рои бесов, рвущиеся в ярости к Цесаревичу. Но сатанинский порыв сдерживает Митя Козельский (мещанин г. Козельска Дмитрий Попов, по прозвищу Коляба, по дарованной Государем фамилии — Ознобышин — Сост.), отстраняющий от Наследника вражеские полчища. Картина, имевшая глубокий пророческий смысл, была послана Царю, при Дворе не остались равнодушны. Вскоре в Петербург затребовали блаженного Митю Козельского, который удостоился приема от Самого Императора. Сергей Нилус с Еленой Александровной (супругой — Сост.) во всем этом деле принимали живейшее участие»