Россия накануне «смутного времени» - [21]
Реорганизация «двора» при Федоре привела к немедленному отсечению той части худородных провинциальных дворян, которые служили в опричнине, а затем во «дворе» Грозного по спискам «городовых» детей боярских. Реформа «двора», таким образом, плотно закрыла лазейку, которая в два предшествующих десятилетия открывала худородным опричным людям доступ к службе при особе государя и связанным с ней привилегиям. В этом сказалась своего рода аристократическая реакция на опричную затею. Большинство бывших городовых опричников не попало в списки двора Федора и растворилось в массе уездного дворянства.
В процессе формирования единой системы управления окончательно сложилась новая чиновная система московского двора. Как показал В. Д. Назаров, новые чины фигурировали уже в боярских списках 1546–1547 гг., а также в записях Разрядного приказа и в московских летописях 50-х годов[151]. Эта система включала помимо высших думных чинов также дворецких, казначеев, дьяков, стольников, стряпчих, жильцов, дворян.
Однако в середине века чиновная структура не была столь развита, чтобы полностью заменить собой принцип аристократического и территориального членения двора. Составители Дворовой тетради поместили вслед за перечнем бояр и окольничих списки дворецких, казначеев, постельничих, печатников, а также 68 больших и дворцовых дьяков. То были руководители вновь организованного приказного аппарата управления. Для них было сделано исключение. Зато прочие чины в Дворовой тетради не фигурировали.
В последующие десятилетия значение «чинов» возросло, и при составлении списка двора Федора структура «двора» окончательно приобрела чиновный характер. Дворовый список 1588–1589 гг. включал списки членов Боярской думы, дьяков, стольников и стряпчих, жильцов, больших и выборных дворян. На долю столичных чинов, не входивших в думу, но занятых в приказах и на дворцовой службе, приходилось более 280 мест. При формировании этой чиновной группы правительство столкнулось со сложной задачей. Надо было объединить две чиновные «лестницы», образовавшиеся в земщине и опричнине. Казалось бы, бывшие члены опричного двора (верхушка опричного корпуса) могли рассчитывать на зачисление во двор Федора в первую очередь. Но по сравнению с земцами опричники отличались худородностью, и земщина не желала считаться с их выслуженными в опричнине чинами. Правительство Годунова не осталось глухим к требованиям земщины. Приказные люди получили шансы сохранить дьяческий чин, выслуженный в опричнине, но низшие дворцовые чины лишились такой возможности. По наблюдениям А. Л. Станиславского, почти все стольники, стряпчие и жильцы, служившие на «дворцовой» службе Ивана IV, утратили прежние чины и либо были записаны в разряд выборных дворян в дворовом списке царя Федора, либо стали «городовыми» детьми боярскими[152]. Такие меры, как исключение низших разрядов служилых людей с «дворовой» службы и понижение чиновных дворян, выдвинувшихся на службе в опричном дворе, неизбежно должны были усилить аристократический характер «дворовой» службы при царе Федоре.
В дворовом списке царя Федора окончательно оформились два новых чина: «больших московских дворян» и «выборных» из городов. Управлять страной с помощью одной столичной знати правительство не могло. На протяжении второй половины XVI в. оно нашло новую форму привлечения верхов провинциального дворянства к делам управления — дворянский «выбор». В эту категорию зачисляли «лучших» детей боярских из уездов. Выборные дети боярские периодически, в течение одного — трех лет, несли службу в столице. Хотя они стояли на самой низшей ступени «дворовой» службы, но на их долю приходилось более половины всего состава двора Федора.
Самую высшую ступень «дворовой» иерархии занимали лица, занесенные в боярский список. Сопоставление списков бояр середины и конца века позволяет сделать вывод о значительных переменах в составе правящего боярства. В списке 1552–1553 гг. первые места занимали Рюрикович князь И. М. Шуйский и гедиминович князь П. М. Щенятев. За ними следовали князья И. Ф. Мстиславский, Д. Д. Пронский, Д. Ф. Палецкий-Стародубский, Ю. М. Голицын-Булгаков, Ф. И. и П. И. Шуйские, А. Б. Горбатый, Ю. И. Темкин-Ростовский, Ф. А. Куракин-Булгаков, И. И. Пронский, С. И. Микулинский, Д. И. Курлятев-Оболенский, С. В. Ростовский, В. С. и П. С. Серебряные и Д. И. Немого-Оболенский[153]. В боярском списке 1588–1589 гг. большинство названных фамилий (включая князей Щенятевых и Голицыных, Пронских, Стародубских, Горбатых, Ростовских, Оболенских, Микулинских) вовсе не фигурировало. Клан Булгаковых представлял один лишь престарелый князь Г. А. Куракин, занимавший низшее место в думе — рядом с четырьмя ярославскими княжатами, которые в 1552–1553 гг. не имели боярских чинов.
Согласно традиции, в середине XVI в. самые аристократические фамилии проходили службу по особым княжеским спискам[154]. Сопоставление этих списков по «дворовым» документам Грозного и Федора позволяет судить о сдвигах в составе и структуре «двора» к концу XVI в. (см. табл. 3).
Таблица 3. СЛУЖИЛАЯ КНЯЖЕСКАЯ ЗНАТЬ ПО ДВОРОВЫМ СПИСКАМ ИВАНА IV И ФЕДОРА
