Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия - [27]

Современные сторонники капиталистического способа производства готовы за эту уступку Ленина вчерашнему дню простить ему все остальные «прогрешения». Еще бы – на деле НЭП открывал дорогу частному капиталу во всей системе общественного производства послереволюционной России. Спрашивается: зачем тогда нужно было весь огород городить, такие жертвы приносить? И для самого Ленина переход к НЭПу представлялся все-таки во многом сменой самих основ социализма. Судите сами: если сравнить два имеющихся в нашем распоряжении архивных документа – его выступление на III съезде комсомола 2 октября 1920 года и его же проект постановления ЦК РКП (б) о роли и задачах профсоюзов в условиях НЭПа от 12 января 1922 года – можно увидеть, что вождь говорит об одном и том же совершенно противоположные слова (оба раза, мягко говоря, не совсем правильные).

В 1920-м молодежь Ленин поучал так: если крестьянин возделывает вдвое больше хлеба, чем ему нужно, и излишком хлеба спекулирует, то это дает повод снова восстановиться власти капиталистов и буржуазии, «для этого нужно торгашества не допустить» (в кавычках – подлинная стилистика вождя).

В году 1922-м уже говорится так: «Теперь допущены и развиваются свободная торговля и капитализм, которые подлежат государственному регулированию, а, с другой стороны, государственные предприятия переводятся на так называемый хозяйственный расчет, т. е. на коммерческие и капиталистические начала… чтобы добиться безубыточности и прибыльности каждого предприятия».

Улавливаете разницу? И впоследствии, как только наша политика и экономика упирались в эти две крайности (то помидорную ботву с грядок выдирали, то всякие хозрасчеты вводили), преодолевать эту дурь с каждым разом было все труднее и труднее. Ленин «вляпался» в НЭП по той причине, что стремление в отсталой России построить новый, справедливый мир, а если удастся, то и распространить этот строй на всю планету, показалось теперь Ленину авантюрой. Даже в самой последней своей работе «Лучше меньше, да лучше» (1923) он сомневается: «удастся ли нам продержаться, при нашем мелком, мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму?»

До конца своих дней Ленин думал лишь о том, как России продержаться до мировой революции, которая, по его мнению, зрела уже не только на Западе, но и на угнетенном Востоке. В этом заблуждении – вся трагедия гения. Но – не он один. Это было тогда общепринятым положением, его разделяли и ленинское окружение, и второе лицо в партии – Троцкий. Но в напасти НЭПа, который задержал развитие страны, а потом долго еще будоражил умы, виноват в основном Ильич. Ну, там еще Бухарин и др. Вот власть уже взята. Что делать? Авантюре (с точки зрения Ильича) построения социализма в одной стране он и противопоставил свой план: «К социализму – через отступление в капитализм, через новую экономическую политику (НЭП)!» В действительности НЭП не был ни гениальным маневром, которым принято было восхищаться в советское время, равно как и ни злонамеренной капитуляцией, как порой это выставляют не в меру ретивые критики. В незаурядной голове Ленина, не знавшего достаточно хорошо Россию и обладавшего обычным для человека европейской культуры образом мыслей, мог, вероятно, сложиться такой ход рассуждений: в отсталой стране социализм невозможен; революция в передовых странах запаздывает; остается провести Россию, которая была недостаточно развита капиталистически, через капитализм; но провести не через стихийное развитие, а при сохранении контроля со стороны советского государства. И вся недолга. То есть здесь налицо поворот Ленина от революционера и коммуниста к социал-демократу в идеологии и к либеральному реформатору – на практике.

Ленина к смене экономического и политического курса подстегнули также крестьянские восстания, прокатившиеся почти по всей стране и жестоко подавленные ВЧК и армией. Большим ударом для большинства членов партии стало восстание моряков в Кронштадте под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!». И даже не сами восстания смущали Ленина, а выразивший суть народных требования лозунг «За Советскую власть, но без коммунистов!». Народ считал Советскую власть своей, родной (хотя она порой и круто с ним обращалась), но отказывался поддерживать курс на мировую революцию в ущерб развитию собственной страны.

Сама идея коммунизма как «царства изобилия» отходила как-то на задний план. Поворот к НЭПу у Ленина, как у умного человека, вызвал некий психологический надлом. Поэтому его переход к НЭПу можно рассматривать как акт отчаяния, разочарования в человеке. В советское время не принято было осмысливать его слова о том, что большевики рассчитывали войти в коммунистическое общество на волне энтузиазма, порожденного в народе революцией, и то, что этот расчет оказался ошибочным. Вот и пришлось ему пойти на введение материальной заинтересованности, чтобы строить социализм. Ошибки Ленина, и прежде всего введение им НЭПа, ставят его в один ряд с другими могильщиками коммунизма.