Россия и Япония: Узлы противоречий - [158]

Заявление произвело в Японии эффект разорвавшейся бомбы. Токио был обескуражен тем, что в высказывании Путина уже не упоминался «компромиссный вариант» по поводу двух островов. Смоленской площади пришлось объясняться. Дипломатам было поручено растолковать японским журналистам существо фактически новой позиции российского руководства. Она, как выяснилось, состоит в том, что правительство Японии сначала должно подписать мирный договор, в котором был бы официально подтвержден суверенитет Российской Федерации над всеми четырьмя Курильскими островами, и только после этого российская сторона сможет вступить в переговоры о принадлежности островов Хабомаи и Шикотан. Это и был «нулевой ответ», о котором предупреждал своего коллегу министр Лавров.

Хотя горячие головы в Японии стали предлагать в ответ расширить претензии к России, заявив о непризнании правомерности владения ею всем Курильским архипелагом и Южным Сахалином, потребовав выплаты денежных компенсаций переселенным с южных Курил японцам и их семьям и прочее, руководители страны в обстановке фактического прекращения контактов на высшем уровне с правительствами КНР и Республикой Корея, не говоря уж о КНДР, постарались избежать ухудшения отношений еще и с Россией. Поэтому состоявшийся в ноябре 2005 г. непродолжительный визит Президента РФ Путина в Японию внешне был обставлен как дипломатическое мероприятие с целью продолжения обмена мнениями по двусторонним и международным вопросам. Однако в действительности произошло качественное изменение характера обсуждения вопроса о заключении мирного договора. Если при Горбачеве и Ельцине японское правительство позволяло себе наседать на партнеров по переговорам, открыто требовать необоснованных уступок, то теперь, столкнувшись с принципиальной позицией российского руководства, тактику приходилось менять.

Новым моментом стал и неожиданный для японцев отказ российской стороны подписывать и публиковать совместное заявление по итогам визита. Для японского правительства это было небывалое ранее фиаско, ведь в таких совместных заявлениях из раза в раз Токио добивался фиксации согласия сначала Горбачева, а затем Ельцина вести переговоры о принадлежности Курильских островов, тем самым в нарушение Конституции РФ подвергая сомнению их принадлежность России. Отказавшись подписываться под выгодными японцам формулировками ельцинского периода, Путин тем самым еще раз подтвердил серьезность своего заявления о нежелании обсуждать вопрос о принадлежности Курильских островов. Вместе с тем в Токио им вновь было заявлено о готовности к совместному поиску взаимоприемлемых условий, на которых можно было бы подписать мирный договор. 9 сентября 2006 г. во время проходившей в Ново-Огареве встречи с иностранными политологами он говорил: «С Японией нам бы хотелось урегулировать все наши спорные вопросы, в том числе территориального характера. Мы не хотим их консервировать — мы искренне хотим решать, но на приемлемых условиях и для России, и для Японии».

Хотя, похоже, президент Путин продолжал оставаться сторонником разрешения территориального спора путем возврата к положениям Совместной декларации 1956 г., становилось очевидным, что как в Японии, так и в России отсутствуют политические и, что еще важнее, психологические условия для согласия на такой компромисс. Согласно проведенным опросам общественного мнения против передачи Японии как четырех, так и двух островов выступило подавляющее большинство граждан России. По данным ВЦИОМ, в октябре 2005 г. о своем несогласии с уступкой Японии южных Курил заявили 73 процента опрошенных и только 2 процента посчитали это допустимым. Эти цифры были опубликованы накануне визита президента РФ в Японию и, по всей видимости, были должным образом учтены.

Власть новая — претензии старые

Как отмечалось выше, на протяжении многих лет японское правительство стремилось использовать заинтересованность Москвы в развитии торгово-экономического сотрудничества с Японией для достижения своих политических целей. Во времена Горбачева и Ельцина с различными вариациями Токио применял принцип «нераздельности политики и экономики». Японские лидеры открыто заявляли, что широкое экономическое сотрудничество с Россией возможно только при разрешении в полном объеме в пользу Японии территориальной проблемы. Расчет делался на то, что в обстановке дальнейшего обострения экономического и финансового кризиса в России руководство этой страны рано или поздно будет вынуждено идти на поклон к Японии, пересматривать свою политику в отношении японских территориальных требований. Следует признать, что эта тактика приносила определенные плоды. В нашей стране было сформировано хотя и малочисленное, но весьма активное «японское лобби», которое убеждало российское руководство идти на уступки требованиям Токио ради получения материальных благ — финансовых займов, кредитов и инвестиций.

Однако в действительности пассивность японского бизнеса в отношении России объяснялась не столько нерешенностью территориальной проблемы, сколько отсутствием в России привлекательного инвестиционного климата. Политическая нестабильность, законодательная чехарда, повсеместная коррупция, разгул организованной преступности — все это отпугивало японских бизнесменов, привыкших к понятным и безопасным правилам ведения международной торговли и экономического сотрудничества с зарубежными государствами. Россия негласно была объявлена «зоной повышенного риска для бизнеса», страной, где могли преуспеть не солидные инвесторы, а различного рода международные спекулянты и авантюристы.