Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята — Дон Жуана Персидского - [56]

И в самом деле так могло случиться, если бы Аликули-хан и Исми-хан, два соперника и наиболее могущественные сановники государства, поссорились и армия разделилась бы между ними; это едва не произошло, когда Аликули-хан, узнав о смерти принца, получил известие, что убийца нашел убежище у Исми-хана, прося его защиты. Старый царь, однако, пытался унять беспорядки, так как опасался, как бы турки, узнав о происшедшем, не двинулись бы вглубь страны и не поступили бы с ними так же, как в Тебризе, доведя государство до гибели. Так как вернуть принца к жизни было уже невозможно, его отцу не оставалось ничего, как проклинать свою несчастную судьбу и примириться с тем, чего избежать нельзя. Он сразу приказал найти и доставить к нему цирюльника, который должен был показать царю лист с именами заговорщиков и которому следовало бы донести на себя самого, но Исми-хан тут же ударил цирюльника кинжалом в рот — явное доказательство того, кто был настоящим предателем. Дело было замято, никто не привлекался к суду, кроме того несчастного цирюльника, которого царь приказал сжечь живым. Как только волнение среди войска улеглось, оно двинулось в город Ардебиль, неся тело убитого принца, ибо в этом городе погребены все принцы-суфи, а именно: в мавзолее первого великого суфи, шаха Исмаила I, который известен как шейх-суфи, что означает то же самое, что святой суфи[242]. Его могила находится в мечети, являющейся святилищем для всей страны, и ежедневно здесь более тысячи бедных людей получают пищу и милостыню за счет царя. Город Ардебиль находился на расстоянии около ста лье от нашей стоянки, где был убит принц. Для исполнения царской церемонии погребения мы двигались очень медленно из-за крайней усталости наших солдат. Наконец мы добрались до Ардебиля и там совершили похоронные обряды, после чего армия сразу выступила в Казвин.

Не успел старый царь обосноваться в своей столице Казвине и прийти в себя от навалившихся на него невзгод и забот, как поступила весть, что Али-хан, сын Мухаммед-хана Туркмана, приступом овладел городом Кашан, где совершил разные дурные дела. Туркманские соплеменники, которых он собрал из всех частей страны, грабили жителей того города и окружающих деревень. Итак, хотя мы со старым царем все еще скорбели о принце, но вынуждены были без надлежащей подготовки двинуться на борьбу с ними, и наш поход против туркманов окончился безрезультатно. Положение во всей Персии пришло в полное расстройство. Не было царя, перед которым сановники испытывали бы благоговение. Многие провинции открыто восстали, и едва одна область приводилась в подчинение, как в другой поднимался мятеж. Не успели мы вернуться из Кашана, как должны были направиться в Исфаган, где грузинский изменник возглавил восстание, но и здесь нам не многое удалось: мятежников было больше, чем нас, и нам дали отпор. Словом, никто из ханов, знати, командиров войска не подчинялся старому царю; здесь уместно привести строки известной кастильской баллады:

Хорош только тот мавр,

который использует свое копье

против своего господина.

Когда на западе мы были тщетно заняты подавлением восстаний, стараясь вернуть провинции под контроль царской власти, на востоке, в Хорасане, также царила анархия. В Герате, как мы уже отмечали, юный принц Аббас был номинальным правителем, а вся власть в провинции в то время полностью находилась в руках Аликули-хана. В Мешхеде правителем был Муршидкули-хан, явный враг и соперник Аликули-хана, и, хотя Мешхед отстоял от Герата на 100 лье, каждый из этих людей демонстрировал свое полное пренебрежение к другому. Теперь оба двинулись, чтобы разрешить свой спор в сражении, в котором у Муршид-кули-хана было 12 тысяч всадников, а у Аликули-хана — 20 тысяч. Они так жаждали драки, что, едва увидев друг друга, тут же бросили своих людей в битву. Это была одна из самых жестоких битв, когда-либо имевших место в этих краях, и хотя по численности войск Муршидкули-хан уступал своему сопернику, но его войска были лучше дисциплинированы, что обеспечило им успех; Аликули-хан был наголову разбит, и принц Аббас оказался под властью Муршидкули-хана. Как было уже разъяснено, со смертью принца Хамзы оба его совершеннолетних сына, лишенные отца, не считались способными на наследование [трона своего деда, слепого царя]. Наследником всего царства Персии стал принц Аббас, который, как мы только что видели, находился под опекой Муршидкули-хана. Вести о смерти принца Хамзы и восстаниях в западных провинциях всего лишь недавно дошли до Хорасана, но Муршидкули-хан, одержав полную победу над Аликули-ханом и имея на своей стороне принца Аббаса, находящегося при нем в Мешхеде, полагал, что опасаться чего-либо в ближайшем будущем у него нет никаких оснований.

В Казвине ханы и знатные придворные, подавленные развалом царства, собрались на совещание и решили направить посла к принцу Аббасу, умоляя его светлость прийти к ним и обещая публичное признание его прав на царство, кроме этого, они указали, что малейшая задержка в прибытии была бы пагубной для государства, так как его отец, будучи слепым и старым, уже совершенно неспособен править и его нахождение во главе дел является помехой для нормального правления и гибельно для государства. Когда послы прибыли и изложили все откровенно перед принцем Аббасом, он, решительный в действиях, тотчас с небольшим эскортом выехал из Мешхеда в Казвин, приказав Муршид-кули-хану следовать за ним с большой армией. Как только во дворце в Казвине узнали о приближении принца Аббаса — к городским воротам вышли все жители, чтобы приветствовать его: ханы и беки, а также находящиеся при дворе командиры немедленно поспешили к дому, где остановился принц, так что едва ли хоть кто-то остался в услужении слепого старого царя. Все выразили свою преданность принцу, бывшему на заре юности, признавая его своим государем и повелителем, и поистине, как говорится, все, что ново, нравится. Было много совещаний, созванных главными придворными и ханами. Пришли к соглашению, что все должны объединиться и помочь правительству, предав забвению вражду и соперничество с тем, чтобы положить конец гражданской войне, приносящей гибель государству: уже много голов было снесено, и бесчисленны были жертвы враждующих сторон.