Россия белая, Россия красная, 1903-1927 - [18]

Шурка Зверек, известная достойной упоминания оригинальностью: она никогда не пользовалась косметикой. Настя Натурщица – благодаря необыкновенно красивому телу и лицу она часто служила моделью известным художникам и скульпторам. Отсюда прозвище. Сонька Комод принадлежала к категории более низкой, но все равно блестящей: своих поклонников она находила среди крупных коммерсантов и промышленников; аристократы, пожалуй, восторгались ею меньше, нежели двумя ее коллегами, упомянутыми выше. Она была красива, но довольно полна, что соответствовало тогдашнему канону красоты. Своим французским прозвищем она была обязана не легкости характера[11], а изгибам фигуры, напоминающим одноименный предмет мебели.

Большинство этих женщин завершали свою карьеру удачным браком. Например, Манька Балалайка вышла замуж за нефтяного магната. Происходившая из мелкого дворянства Катька Решетникова, очень красивая и более изысканная, чем прочие, единственная, кто был известен под своей настоящей фамилией, вышла замуж за графа Салтыкова, генерала свиты его императорского величества. После заключения брака тот по своей инициативе перестал бывать при дворе; но этого показалось мало, и его хотели лишить чина[12]. Граф-генерал запротестовал и не побоялся попросить аудиенции у императора, на которой заявил, что не допустил мезальянса, и сумел доказать дворянское происхождение своей жены. Благодаря этому чин за ним сохранился.

Любые поступки, любые жесты этих женщин, танцовщиц или актрис, завораживали Пажеский корпус. Там рассказывали связанные с ними истории, повторяли их слова. Пажи, равнодушные к остроумным и метким высказываниям великих, превращали любое слово, брошенное этими женщинами, в историческое высказывание. Сколько раз я слышал различные истории об артистке Пуаре! На сцене это была талантливая актриса, но в жизни – ловкая, хитрая и очень злая женщина, известная своими судебными процессами, в частности начатым ею против ее сожителя, графа Орлова-Давыдова. Она утверждала, что родила от графа ребенка, что дало бы ей огромные выгоды, однако расследование установило, что не только Орлов не является отцом ребенка, предъявленного Пуаре, но и сама она не мать ему, а младенец взят ею «напрокат» у настоящей матери. Она проиграла процесс.

Пуаре получала от своих поклонников очень дорогие подарки, в числе которых был огромный бриллиант. Если дамы носили камни подобной величины, то только фальшивые; подобные имитации назывались «бриллиантами от Тета» по фамилии производившего их ювелира. Один старый актер, навестив Пуаре, восхитился камнем.

– Ой! – наивно произнес он. – Какой красивый! Это бриллиант от Тета?

– Нет, – ответила Пуаре по-французски. – От свидания наедине[13].

Не уставали вспоминать о способе, которым преуспела другая известная дама полусвета. Эта женщина, желая подняться по социальной лестнице и унизить своих соперниц, задумала приобрести титул и имя: она вышла замуж за некоего графа Ротермунда, совершенно разорившегося, о котором к тому же до этой свадьбы никто и не слышал. Ирония судьбы: эта женщина мечтала сменить «творческий псевдоним» на благородное имя, а получила типичное для полусветской дамы прозвище, поскольку в переводе с немецкого Ротермунд буквально означает алый рот.

Итак, графиня Ротермунд придумала нечестный, но вполне в ее духе способ получать деньги за свои милости. Способ не совсем полусветский, но… Комнаты ее апартаментов были заставлены сервантами и этажерками, загромождавшими проход. Она заставляла эту неустойчивую мебель легкими хрупкими безделушками: венецианское стекло, саксонский и китайский фарфор. Принимая гостя, она в определенный, выбранный ею момент устраивала так, чтобы мужчина натолкнулся на буфет и свалил минимум одну безделушку. Тут же крики, обморок. Прибегала горничная, заранее проинструктированная хозяйкой.

– Посмотри на полу! – стонала Ротермунд. – Что разбилось? Что-то ценное?

– Ой, госпожа графиня! Беда! Самые лучшие вещи госпожи графини! Не меньше чем на две тысячи рублей!

При необходимости графиня вновь падала в обморок. На следующий день неловкий присылал ей безделушки на замену разбитых или компенсировал цену разбитых наличными. А графиня к тому времени уже успевала склеить и поставить на место безделушку из саксонского или китайского фарфора, которая была фальшивой.

Также мне рассказывали историю, связанную с одной актрисой, чье имя я, к сожалению, забыл. За этой особой ухаживал крупный промышленник, которому никак не удавалось завоевать ее благосклонность.

– Поедемте, – умолял он, – проведем несколько дней в моем имении.

Он рассчитывал, что вид его богатств, деревенская атмосфера, прелесть весны помогут ему завоевать актрису. Но та отклоняла предложения, а однажды решила отделаться капризом.

– Я поеду в ваше имение только на санях, – заявила она.

Это давало ей отсрочку до зимы. По крайней мере, она так думала. Но промышленник, поймав ее на слове, приказал засыпать солью сорок километров, отделявших его имение от железной дороги. Верная данному слову и покоренная столь галантно продемонстрированной готовностью исполнять ее капризы, актриса поехала. Можно себе представить это зрелище: мужчина и женщина едут на санях сорок километров по соли, а им молча кланяются мужики, которых заставили сделать этот санный путь.