Роскошная хищница, или Сожженные мосты - [22]

– А ведь я помочь хотел, Марина Викторовна. Я не хуже вашего понимаю, кто мог устроить подобное, более того – я знаю точно. Как и то, что вашему телохранителю лучше не появляться пока в городе. Говорить прямо не могу, но позволю себе намек: поступила информация, что на Влащенко готовится покушение. Дальше думайте сами, госпожа Коваль.

Полковник поднялся и пошел к двери, Марина замерла в кресле, не в силах даже поднять глаза. Во-первых, она никак не ожидала от начальника милиции подобного, а во-вторых, мысль о том, что Женьку кто-то заказал, была не из приятных. Все тело сковал страх, такой мерзкий, ледяной и противный, что сделалось тяжело дышать, к горлу подкатил комок, а перед глазами замелькали черные точки. Марина не могла даже пошевелиться, чтобы встать и проводить гостя, не казаться совсем уж хамкой.

– До свидания, Марина Викторовна, – раздалось из прихожей, и она машинально ответила:

– До свидания...

Коваль сидела так очень долго, на нее напало оцепенение, которое ей никак не удавалось сбросить, тело не слушалось, не подчинялось. Хохол, потерявший ее, заглянул в каминную и удивился:

– Ты не чувствуешь, что камин прогорел? – Он взял кочергу и начал ворошить угли. – Ну все, надо заново разжигать. Как ты не заметила?

Не получив ответа, он обошел кресло и присел на корточки перед ней:

– Мариш... ты чего, котенок?

Она вдруг очнулась, обхватила его за шею обеими руками и зашептала в ухо:

– Родной мой, я тебя умоляю: никуда не езди, слышишь – никуда, будь дома, я прошу тебя! Если ты любишь меня хоть немного, ты сделаешь так, как я сказала, Женька... Обещай мне, слышишь?

Хохол даже растерялся от такого натиска. Марина крайне редко позволяла себе такие вот эмоциональные всплески.

– Да что стряслось? – недоумевал он, стараясь отцепить ее руки и заглянуть в лицо, но Коваль не давала. – Что с тобой?

– Я не услышала ответа! – требовательно повторила она. – Пообещай мне!

– Что я должен пообещать? – терпеливо, как у капризного ребенка, переспросил Женька, сумев-таки разорвать кольцо рук на своей шее.

– Пообещай, что ты пока будешь сидеть в поселке и в город не сунешься.

Он смотрел на нее, абсолютно ничего не понимая, хлопал длинными ресницами и молчал, и тогда Марине пришлось рассказать ему о разговоре с Грищуком. Закончив говорить, она закрыла руками лицо и перевела дыхание. Даже просто повторить слова милиционера о том, что Женьку кто-то «заказал», оказалось очень трудным. Ей вдруг показалось, что слова могут материализоваться и киллер вдруг возникнет прямо здесь, в их доме, и тогда она, Марина, не сможет ничем помочь любовнику, никак не защитит его. Однако Хохол заржал так, что она поморщилась, отведя руки от лица.

– И ты всерьез веришь, что меня кто-то заказал? Котенок, это перебор – кому я-то нужен?

– Я не думаю, что начальник городской ментовки стал бы шутить такими вещами, да еще ехать для этого специально в пригород, – резко сказала Коваль, уязвленная тем, что он так легко относится к ее переживаниям.

– Маришка, да выбрось ты эту чушь из головы! – Он обнял ее, поцеловал в нос и снова засмеялся: – Вот выдумала! И сама верит, расстраивается!

– Да, расстраиваюсь, потому что ты единственный родной мне человек в этом болоте! Я боюсь потерять тебя... – пробормотала Марина, уткнувшись лбом в его грудь, и Женька тихо сказал, поглаживая плечо:

– Мариш... мне очень важно то, что ты сейчас сказала. Ты даже не представляешь, что значат для меня твои слова...

– Тогда сделай так, как я прошу, – потребовала она, глядя ему в глаза.

Хохол не мог долго «играть в гляделки», не выносил этих пристальных взглядов исподлобья, словно сверлящих насквозь, заставляющих что-то внутри съеживаться. Ему всегда казалось в такие минуты, что вовсе не Виола является какой-то там ясновидящей, а Марина, умевшая заглянуть в такие потаенные уголки его души, куда он и сам-то редко залезал. Сейчас Хохол почему-то почувствовал, что, даже если она не права, даже если этот разговор только результат ее подозрительности и излишней восприимчивости, он все равно должен подчиниться и сделать так, как требует Марина.

– Да все, все, я никуда не буду ездить, сяду вон в подвале под гаражом и буду там сидеть! – вымученно засмеялся он. – Так будет нормально? Не было счастья, так несчастье помогло – остаюсь дома.

– Да, – кивнула она абсолютно серьезно. – И мне будет совсем спокойно и хорошо.

– Ну, как скажешь. Лишь бы ты была счастлива и спокойна, – продолжал натянуто хохотать Женька, целуя ее лицо.

Коваль прекрасно понимала, что он тут же и забудет о своем обещании, при первой же возможности рванет в город за какой– нибудь ерундой вроде букета для нее или новой машинки для Егора. Такой уж он человек...

* * *

Как удалось Грищуку пресечь шумиху вокруг резни в «Госпоже удаче», Марина не знала. Но факт остался фактом – пресса молчала, словно ничего не случилось. Коваль позвонила в управу полковнику через неделю после случившегося и предложила любые услуги, какие понадобятся, на что он только фыркнул:

– Я не беру взяток, Марина Викторовна! И хорошо помню, из-за кого погиб мой предшественник.

Марина покраснела, возблагодарив бога за то, что видеофоны есть пока только за границей. И еще – было интересно, о чем подумал Грищук, раз вспомнил погибшего подполковника Ромашина? Уж точно не о том, о чем она говорила...