Рос орешник... - [37]
Мы крепко пожимаем друг другу руки, и я иду к Платову. Еще один товарищ. Хороший, видно, парень, только спижонил чуть-чуть насчет водки. Но ничего. У каждого это есть… А в руках английский технический журнал. Ни городская, ни заводская библиотека его не получают.
Директор занят, разговаривает с двумя инженерами из конструкторского. Увидев меня, говорит:
— Я скоро освобожусь, подожди немного…
Подхожу к окну. На небе блеклые облака. Начало октября, и, как говорится, солнце светит, но не греет. Листья на деревьях аллеи начали морщиться, терять свою живую привлекательность. Стареют не по дням, а по часам. Хотя цепляться за ветки будут еще долго, до снега.
За нашим институтом спряталась небольшая роща старых кленов. Это было тихое место, и среди огромного количества волшебных листьев я чувствовал себя словно на необитаемом острове из золота… На последнем курсе в мою рощу стали приходить два брата, лет десяти и восьми. Они бродили по роще, собирали листья в красочные букеты и уносили домой. Однажды старший из мальчиков подошел и, поглядывая на мои тетради, спросил: «Стихи сочиняете?» А в Канаде, должно быть, интересные люди живут, недаром они повесили кленовый лист на государственный флаг и сделали символом страны.
Да, осенью я люблю листья клена. Каждый можно долго-долго рассматривать, бесконечно открывая новые цвета и оттенки. Кленовые листья похожи друг на друга по форме, но, как и ладони людей, никогда не встретишь одинаковых. Вот лист клена еще зеленый, но и на нем в центре выступили мутные рыжие пятна. Этот же лист желтый-желтый, он пропитан сочными лучами солнца до краев, другой тоже желтый, но у него в тонких жилах густая кровь. Лист шоколадный, бархатный, он важничает, его младший брат, лист светло-коричневый, посыпан черными точками. Этот лист неизвестный художник поспешно выкрасил красной краской, а о другой вытер кисточку. Листок сверкает на солнце, словно выточен из тонкой медной пластинки. А из этого листочка, кажется, если в руке сожмешь, закапает вино…
…Я, кажется, вздрогнул от неожиданности или, может быть, вздрогнул про себя? Не слышал, как и подошел Платов.
— Как ты думаешь, зачем тебя я позвал?
Я пожал плечами.
— И не догадываешься? — Платов помолчал. — Ты молодец, последние месяцы неплохо поработал. Недаром Грибов был так спокоен, когда оставлял цех на тебя. Приказ о переходе в управление я подписал. Но видишь ли, какое дело… С семнадцатым у нас скверно… Хуже некуда… Не тянет Побенцев… Не хочешь попробовать? Кем? Начальником цеха. Нет, нет, я не заставляю, приказ есть, я просто прошу подумать. Знаю: будет трудно, но надеюсь на другое: возьмешься — получится. Срок — три месяца, но с января — полная отдача. Понял меня? Если согласишься пойти в семнадцатый, в понедельник с утра звони мне.
До конца первой смены оставался час, когда я вернулся в родной цех. Тяжелый день сегодня — пятница, конец рабочей недели и вдобавок первые дни месяца. Работа с утра шла не очень уверенно, средне. Узлы к сборщикам поступали неритмично, не хватало то одних, то других деталей. Я застал Михаила Андреевича, мастера сборочного отделения, у него, как он выражается, в конторке, то есть комнатушке с толстыми стеклянными стенками, где размещались неведомо как два стола и несколько стульев. Андреевич — старая рабочая гвардия, он пришел в цех после демобилизации сорок шестого года (страшно подумать, сколько лет он на одном месте), лет шесть или семь назад заочно окончил техникум. Но практик замечательный, разбирается в любом станке не хуже инженера, и среди рабочих пользуется огромным авторитетом. За глаза его все зовут «французом» или «Мишелем» за высокий лоб и широкие мохнатые бакенбарды. Он и вправду похож на героя-любовника французских фильмов. Сбрей он свои рыжие баки — это стало бы событием всего завода. Он только что вернулся от контролеров ОТК:
— Процентов девяносто будет, — он устало, как-то с достоинством опустился на стул, — но оставим задел для второй смены, они перекроют отставание.
Неплохо. Если он сказал девяносто, значит, будет под девяносто пять.
— Вас дожидаются… Не понимаю, чем они в отделе кадров думают — девчонок присылают. Обучишь ее, только сделаешь хорошего специалиста, а она раз тебе, замуж выскочит — и «бонжур, месье».
Новенькая стояла возле конвейера, исподлобья наблюдала за работой. Ах, вот что не понравилось мастеру: юбка выше коленок сантиметров на десять.
— Мне рабочих не надо, своих хватает, на следующей неделе двое из отпуска выходят, — ворчит мастер и стучит карандашом по стеклу стенки.
Девочка заходит, протягивает листок из школьной тетради. Михаил Андреевич сидит притихший, сморщил лоб гармошкой, делает вид, что очень занят.
— Сколько лет?
— Семнадцать.
— М-да, малолетка… В институт не поступила?
— Поступила, только ушла, месяц проучилась и ушла.
— И почему?
— Отец умер…
Держу заявление. «Прошу принять учеником…» И подпись: «З. Инякина».
— Зина?
— Зоя.
— Бросила институт?
— Перешла на заочное.
— Мать работает?
— Кондуктором в автобусе.
— Еще дети есть?
— Сестра… В четвертом классе.
— Отчего отец…
— Пил. Цирроз печени.
— Где бы ты хотела работать у нас?
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
В рассказах молодого челябинского прозаика затрагиваются проблемы формирования характера, нравственного самоопределения современного молодого человека. Герои рассказов — молодые рабочие, инженеры, колхозники — сталкиваются с реальными трудностями жизни и, преодолевая юношеские заблуждения, приходят к пониманию истинных нравственных ценностей.
Книгу московского писателя, участника VII Всесоюзного совещания молодых писателей, составили рассказы. Это книга о любви к Родине. Герои ее — рабочие, охотники, рыбаки, люди, глубоко чувствующие связь с родной землей, наши молодые современники. Часть книги занимают исторические миниатюры.
Герои произведений В. Тарнавского, как правило, люди молодые — студенты и рабочие, научные работники, пребывающие в начале своего нравственного и жизненного становления. Основу книги составляет повесть «Цвет папоротника» — современная фантастическая повесть-феерия, в которой наиболее ярко проявились особенности авторского художественного письма: хороший психологизм, некоторая условность, притчевость повествования, насыщенность современными деталями, острота в постановке нравственных проблем.
Первая книга молодого белорусского прозаика Владимира Бутромеева написана нетрадиционно. История трогательной любви подростков, встреча с полуграмотным стариком, который на память знает целые главы из «Войны и мира», тревоги и заботы молодого сельского учителя, лирическая зарисовка пейзажа, воспоминания о далеких временах — все это органически входит в его рассказы и повести, в которых автор пытается через простоту будней осмыслить нравственные и философские проблемы, рано или поздно встающие перед каждым человеком.