Ромэна Мирмо - [59]

Изваянный в мраморе, мощным порывом герой уносил в своих объятиях обезумевшую героиню. При этом зрелище Пьер вздрогнул. Эта обнявшаяся группа вдруг напомнила ему об испытании, на которое он шел… Близился миг, когда он очутится лицом к лицу с Ромэной Мирмо. На его часах была половина шестого. В шесть часов он войдет в дверь отеля. Он взглянул на часовые стрелки. Они подвигались медленно, верно, неумолимо.

* * *

Когда вращающаяся дверь втолкнула его в вестибюль отеля, у него чуть не закружилась голова… Спросить ему в бюро, вернулась ли мадам Мирмо? Пока он раздумывал, мальчик распахнул дверь лифта. Пьер де Клерси сделал ему знак и вошел в машину, где уже было двое мужчин. Пьер отрывисто назвал номер. Лифт взвился; на четвертом этаже он остановился. Мальчик, держась за переводный канат, сказал:

— Это здесь, номер 360.

Пьер де Клерси ступил на площадку лестницы, а лифт пошел еще выше. Длинный и широкий коридор был пуст. На прибитой к стене дощечке значились номера комнат, обслуживаемых этим коридором. Комната Ромэны Мирмо находилась, по-видимому, в самом конце. Пьер де Клерси пошел. С сильно бьющимся сердцем он остановился перед дверью, в которую он сейчас постучит, которая для него откроется и из которой он выйдет только любовником Ромэны Мирмо.

Любовником Ромэны! Эти слова, еще так недавно его опьянявшие, теперь не будили в нем никаких желаний. Конечно, он по-прежнему любил Ромэну Мирмо, но в эту минуту он ясно видел, что уже не желает ее. Сейчас он подчинялся велению, в котором не было ничего чувственного. От нее он хотел добиться лишь доказательства своей силы и энергии. Он производил как бы эгоистический опыт, направленный к возвеличению самого себя. Может быть, все-таки это ощущение только мимолетно? Может быть, впоследствии к нему вернется тот порыв души и тела, который толкнул его к Ромэне! Но сейчас он испытывал только ненасытимую потребность в действии и в борьбе, жгучую жажду завоевания и победы.

Пьер де Клерси поднял руку. Стук о дверь Ромэны огласил тишину коридора. Послышался голос:

— Войдите!

Пьер де Клерси толкнул дверь, вошел, держа шляпу в руке.

Его остановило восклицание:

— Как, Пьер, это вы?

Стоя посреди комнаты, Ромэна Мирмо быстро запахнула на себе длинные складки просторного платья, в которое была одета… Кругом царил беспорядок предотъездных сборов. В раскрытом чемодане виднелось белье. Рядом прочными глыбами высились уже закрытые чемоданы, перетянутые рыжими ремнями. Из ванной доносились туалетные ароматы, мешавшиеся с кожаным запахом дорожных вещей. При виде Пьера де Клерси Ромэна Мирмо выразила удивление, но быстро оправилась и сказала, уже смеясь:

— Право же, в этом отеле отвратительный присмотр! Как это вас впустили, когда здесь такой кавардак? Мне стыдно. Когда вы постучали, я думала, это горничная.

Она говорила с непривычным оживлением, чтобы скрыть свое смущение и досаду. Пьер смотрел на нее, ничего не отвечая. Некоторое время оба молчали. Вдруг Пьер заговорил:

— Извините меня за некорректность, Ромэна; но я во что бы то ни стало хотел вас видеть, поговорить с вами. Ромэна, вы не должны уезжать, вы не должны…

Он говорил отрывисто, глухим голосом, и в то же время приближался к мадам Мирмо. Вдруг он попытался схватить ее за руки. Она от него высвободилась, причем ее платье у ворота распахнулось и немного съехало на плечо.

Она отступила на шаг. Он повторял:

— Вы не должны уезжать; я не хочу, чтобы вы уезжали.

Их взгляды встретились. Не шевелясь, они стояли друг против друга. Пьер упрямо твердил:

— Я не хочу, чтобы вы уезжали, Ромэна.

На это приказание Ромэна ответила раздраженным жестом.

— Да вы с ума сошли, дорогой мой! Что значит эта неуместная и смешная сцена? Как, вы врываетесь ко мне, без позволения, и это после того, как я вам писала! Или вы не получили моего письма? Что все это значит?

Пьер де Клерси молчал. Ромэна Мирмо продолжала уже более мягко:

— Полноте, Пьер, не смотрите так. Будьте рассудительным и милым. Хорошо, я не сержусь на вас за вашу некорректность, но только уходите. В любую минуту может войти горничная. Уходите.

Она подошла к нему. Она дружески положила ему руку на плечо. От этого прикосновения он содрогнулся всем телом.

— Нет, Ромэна, я не уйду. Я вас люблю, Ромэна, я вас обожаю, я вас хочу.

Вдруг он умолк, со сдавленным горлом, с пересохшим ртом. Он чувствовал как бы стыд. Скудость слов, которые он произносил, его мучила. Ах, как они жалко опошляли его мысль! В эту минуту, когда он мечтал, что будет убедителен, красноречив, пламенен, он говорил ненужные и нескладные слова. Впрочем, к чему слова? Разве Ромэна не знает его любви? Что ей нужно показать сейчас, так это его волю превозмочь все препятствия, сломить всякое сопротивление, помешать всякому бегству. За этим он и пришел в эту комнату, за тем, чтобы сказать Ромэне, что она будет принадлежать ему, потому что все в жизни принадлежит сильным и властным, и что он из их числа. Да, что сейчас нужно, так это действовать, действовать, действовать!

Чего он ждет? Ромэна Мирмо перед ним. Они одни. Чего он ждет, чтобы схватить эту женщину в свои руки, обнять ее своим желанием, отметить ее своим поцелуем, подчинить ее навеки своей торжествующей воле, овладеть ее губами и телом, взять ее душу и жизнь, дабы она была его, всецело и вечно? Разве он не решил, войдя в эту комнату, пойти на все в отчаянной попытке? Да, а теперь он колебался. Конечно, его решение осталось неизменным, но в этот миг, перед Ромэной, он чувствовал себя как бы парализованным. Им овладело какое-то задыхающееся бессилие. Ромэна казалась ему сейчас далекой, недоступной. Нет, он никогда не решится схватить эти руки, хоть они так близко от его рук; ему никогда не вынести гневного удивления этих глаз; он никогда не дерзнет овладеть насильно этим живым телом, добычей любви и гордыни, которую он поклялся завоевать! Нет, нет, он переоценивал свою смелость!