Романы - [148]

Калокир, поверив, торопился предстать перед великого князя, умилостивить и уластить его дарами. Когда доложили Святославу о прибытии греческого посла, он велел, по обычаю, созвать старцев градских, бояр и нарочитых людей[349]. Калокир явился посереди сонма со всем запасом даров, низко поклонился трижды князю, положил перед ним злато и паволоки и приветствовал от имени Никифора как от данника, приславшего оклады на грады русские, на Киев, Чернигов, Переяславль, Полтеск, Ростов, Любеч и на все прочие грады, где сидят великие князи, подвластные Святославу. Объявил, что царь Никифор здравия желает брату своему, великому князю русскому, и что для дружной Руси все врата Греции отперты, и, ежели приедет Русь с куплею, да покупает сколько душе угодно паволок, и не запретит царь словом своим всем приходящим из Руси, и дает брашно, и якори, и ужи, и паруеы сколько потребно; а гости получат месячину на полгода, и хлебы, и вины, и мясо, и рыбу и различные овощи.

Потом поднес он Святославу драгоценный меч и просил да обнажит его на непокорных и насилующих Грецию Болгар, да покорит их королевство, и держит его во власти своей, и, храня дружбу с царем, да поделит с ним дани.

Лицо Святослава просияло, милостиво велел он идти послу в посольскую избу, ждать решения, и сказал старцам и боярам своим:

– Царь греческий шлет ко мне посла своего и дары многие. Не любы мне паволоки золотники, и серебряники, и каменье драгое, и хламиды багряные, и вины, и овощи многоразличные, а люб мне этот меч.

– Добро и честь великая тебе, княже, – отвечали старцы и бояре, – повелишь угостить послов и гостей всяким брашном и медом – угостим; повелишь отдарить скорою, воском и челядью – отдарим. С Греками любо нам мир держать, от них нам дары, злато, серебро и паволоки.

– Болгары, данники Греков, крамолы ведут на Царь-град, – продолжал Святослав, – насильникам Уграм путь кажут через горы. Царь греческий зовет нас воевать землю болгарскую и держать во власти своей.

– О, богата земля болгарская, княже, – сказал сторожевой воевода дружины великокняжеской Претич. – В годину войны с Греками был я там с отцом твоим светлым князем Игорем. Там земля садом, цветом и дубравами украшена, горами опоясана. Велики в той земле горы под облаками, так велики, что солнце катится по вершинам. Хороши и города. В Загорье железняк, там родится железо, и куют там мечи и сабли с золотой насечкой и копья и стрелы калят. А скаты гор усеяны розовым цветом, из него же чинят благовонный елей. Багр и синету[350] красят там на диво. А свежая овощь, красная всякая ягода – вертоград земной!.. В дубнице кони верховые. В то время Греки дары вынесли нам, а Болгары дани не хотели давать, и послал меня отец твой, княже, с наемными Печенегами воевать землю. Тут-то собрали мы добычу оружьем богатым, борзыми конями, шелковыми уздечками с бахромой да с золотыми бляхами. А Печенеги – волки в стаде! Придет в дом – напьется, насытит утробу, а потом требует с хозяина платы за то, что ломал зубы свои об его хлеб.

– И поделом ходящим в нечистотах! Та же Бохмитова вражья сила! – сказал великий жрец.

– Нет, отец, они кресту поклоняются, и народ добрый, храбрый, говорят людским языком, не то что наши наймицы Варяги. Увидишь сам, господине мой, княже, там тебе бы краситься и славиться.

– Дело решенное! – сказал Святослав. – Отпустить посла с честью и дарами. Рать готова, корабли снаряжены, пусть скажет царю, что иду.

– Так богу угодно, – сказал жрец великий, – да возвеличится в тебе, княже, сила сильных и слава славных!

Калокир был отпущен по слову князя; а вскоре Святослав, оставив воеводу Претича охранять Киев, прощался с матерью и с детьми, садился на свой великокняжеский корабль с шелковыми снастями, с парусами паволочитыми. У корабля великокняжеского, как у птицы, вместо очей были яхонты, вместо бровей черные соболи, вместо клюва два ножа булатные, крылья паволочитые, чертог муравленый, на чертоге беседа слоновий клык, подернута рытым бархатом.

Стали уже поднимать якори, как вдруг прискакали от печенежского князя Куря гонцы. На лихих конях примчались они к берегу, соскочили, сбросили епанчи и предстали перед князем в шелковых с закидными рукавами бешметах, перепоясанных кушаками, в желтых четвероугольных шапках с бобровыми околышами и с красными кистями; в сапогах с высокими каблуками; за плечами лук и колчаны; за поясом ножи. Без особых приветствий сказали они, что приехали от своего князя Куря; а узнав Куря, что белый царь поднимается на войну, и сам идет с своей ордой служить по найму у белого царя.

– Скажите своему князю, что у меня много своего войска, наемного мне не нужно, – отвечал Святослав.

– Не ладно! – сказал один, тряхнув головой и взглянув на прочих. – Даром мы вымеряли поле!

– Найми, белый царь, эй, найми! – сказал другой. – Мы лишними не будем, а чужого добра и с тебя и с нас станет. Мы на десятую долю пойдем.

– Не нужно, – отвечали им.

– Воля ваша, а мы все-таки пойдем следом за вами, крохи подбирать, а случай будет, может, и понадобимся.

– Не велит светлый князь, – отвечали им.

– Что ж не велит, ведь мы не с вами будем делиться, а с черной птицей! уж запретите и ей летать за собой! – отвечали они сердито.