Романтика любви - [61]

У Кэролайн просто отвисла челюсть. Все ясно, ее отец приехал за деньгами. Не потому, что заботился о ней. Он приехал, чтобы поживиться.

— Это, конечно, не твое дело, но Годдарды ничего не дают мне, — сказала она.

— Ну, ну, не кипятись. Я просто спросил, — сказал Эл. — Не забывай, что я твой отец. И я должен заботиться о благополучии своей дочери, не так ли?

— С каких это пор? — спросила Кэролайн. — Ты не беспокоился обо мне с той минуты, когда я появилась на свет. Ты был слишком занят своими пьянками и просаживанием в барах денег, которые зарабатывала мама, а еще тем, что пускал в ход кулаки, когда не знал, чем еще заняться.

— Кэролайн!.. — Мэри Шоу была явно шокирована выходкой дочери. Она еще никогда не позволяла себе так говорить с отцом. Но Мэри прекрасно видела, что перед ней совсем другая Кэролайн. Несмотря на ее худобу и болезненную бледность, это была взрослая и уверенная в себе женщина.

— Послушай, я просто так спросил про деньги, — запротестовал Эл Шоу. — Как я уже сказал, мужчина обязан заботиться о своей семье. Так ты утверждаешь, что Годдарды ничего тебе не дают? Это скверно пахнет, детка. Я считаю, что тебе следует позвонить им. Или обратиться к адвокату, чтобы он связался с ними. Ведь они кое-что тебе должны…

— Папа! Прекрати! — закричала Кэролайн. Ей была ненавистна сама мысль, что она снова увидит этих Годдардов, позволит втянуть себя в некрасивую и бесполезную тяжбу из-за денег. Лучше она сама станет зарабатывать себе на жизнь. По крайней мере это будут ее деньги.

— Какого черта я должен прекратить? — вспылил Эл. — У Годдардов навалом баксов. Я слышал, они не знают, куда их девать.

— И где ты это слышал? — спросила его Кэролайн. Эл Шоу вряд ли когда-нибудь попадал в компанию, имеющую даже самое отдаленное отношение к таким людям, как Дина и Чарльз Годдард.

— Слухами земля полнится, — ответил Эл в своей обычной уклончивой манере, отведя взгляд. — Тебе следует подсуетиться, чтобы они платили тебе хоть какое-нибудь пособие. Чтобы ты могла спокойно жить.

Кэролайн покачала головой.

— Я не собираюсь звонить Годдардам и не хочу искать никакого адвоката, — сказала она.

— В чем дело? Ты боишься? — спросил Эл. — Ты боишься, что они подумают, будто ты просишь милостыню? Но это не милостыня, крошка. Ты требуешь то, что принадлежит тебе по закону. Так что прямо сейчас иди к телефону и позвони им. Скажи, что ждешь ребенка от их сыночка и что тебе нужны деньги, чтобы кормить их внука. Скажи им, что ты…

— Прекрати! Я не желаю больше ничего слышать! — закричала Кэролайн, зажав уши ладонями. — Я хочу, чтобы ты ушел, папа. Пожалуйста…

— Вот как? Интересно, почему? — спросил Эл. — Ты не хочешь видеть меня теперь, когда вышла замуж за богатенького? Ты стыдишься своего старика?

Кэролайн с мольбой посмотрела на мать.

— Пожалуйста, увези его домой, — попросила она. — Я неважно себя чувствую. Я не могу с ним спорить. Только не сегодня… — Она прижала руки к животу, и ее лицо исказилось от боли.

— Ты с самого детства была жестокой, — продолжал Эл, грозя ей пальцем. — Всегда считала себя лучше всех.

— Папа, пожалуйста, ведь я просила тебя уйти, — сказала Кэролайн и снова поморщилась от резкой боли. Судороги, которые она испытывала все последние дни, стали совершенно непереносимыми сейчас, когда она говорила с отцом. Она хотела, чтобы он немедленно исчез из пансиона Селмы. Ей нужно было вернуться в свою комнату и лечь в постель.

Но Эл Шоу не собирался уходить.

— Ты считаешь, что я выживший из ума старик? — закричал он. — А вот я думаю, что это ты сошла с ума, раз не хочешь позвонить Годдардам и потребовать у них денег. Нельзя позволять этим людям думать, что они могут плевать на нас…

— Хватит! — взорвалась Кэролайн, которая уже всерьез не могла больше слушать разглагольствования отца по поводу «этих людей». Его всегда волновала только собственная персона, он всегда хотел, чтобы другие платили ему за его несчастья. Кэролайн была сыта всем этим по горло. — Я хочу, чтобы ты ушел, — снова сказала она. — Я только что потеряла мужа, хоть это-то ты понимаешь?

Тут она почувствовала резкую, нестерпимую боль в животе и, согнувшись, опустилась на стул.

— Кэролайн, что с тобой? — спросила ее мать, которая встала перед ней на колени и пыталась заглянуть ей в лицо.

Кэролайн, задыхаясь, покачала головой. Она не могла говорить. Боль была просто нестерпимой.

— Должно быть, это ребенок, — сказала Мэри, помогая Кэролайн встать. — Эл! Сходи за машиной! Нам нужно отвезти Кэролайн в больницу!

— Надо думать, прежде чем командовать, Мэри, — сказал Эл, не двигаясь с места. — Только пару секунд назад твоя драгоценная доченька выставляла меня отсюда.

— Эл, прошу тебя. Неужели ты не видишь, что ей плохо? — своим обычным умоляющим тоном произнесла Мэри.

Эл пожал плечами и пошел за машиной.

К тому времени, когда Кэролайн привезли в больницу, схватки усилились и у нее началось кровотечение. После бесконечного ожидания, когда Кэролайн почувствовала, что больше не в силах переносить эту боль и неопределенность, ее наконец осмотрел врач. Кэролайн думала о том, что, наверное, потеряет ребенка, но у нее не было ни сил, ни желания спрашивать об этом. Ей было так больно, что ей было все равно, выживут ли она или ее ребенок, все равно, что с ней будут делать. Кэролайн хотела умереть. Тогда она снова была бы вместе с Джеймсом…