Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - [66]
Одним из самых занимательных эпизодов показалось членам императорской семьи поведение цесаревича Николая Александровича на прощальном обеде в Нижнем Новгороде 14 августа 1861 г., описанное Рихтером. Цесаревич встал из-за стола до окончания обеда, чем лишил всех присутствующих возможности отведать десерт. «Зачем между нами не было 2-го Гогарта, чтоб схватить различные выражения лиц, – патетически восклицал Рихтер, – тут было смятение, невозмутимое спокойствие, живой упрек, обманутые надежды, удивление, одним словом, картина, достойная карандаша великого художника». Описание обеда, «на котором Н[иколай] А[лександрович] отличился», вызвало «самое сильное одобрение» у его братьев, которым Рихтер позже читал журнал путешествия{601}. «Выходка на нижегородском обеде» позабавила и императрицу Марию Александровну, написавшую об этом старшему сыну{602}. Впрочем, цесаревич быстро исправил свой промах. Уже в Казани он позволил сотрапезникам «совершенно спокойно насладиться не только пирожным, но даже и десертом»{603}.
Несмотря на иронично-юмористический характер, журналы Рихтера стали основой для официальных сообщений в печати о путешествиях цесаревича Николая Александровича. Так, статьи под названием «Путешествие Государя Наследника Цесаревича», появившиеся в сентябре 1861 г. в газете «Северная пчела», имели дословные совпадения с журналом Рихтера, хотя очевидно, что текст оригинала был расширен за счет дополнительных деталей, а также подвергся редактированию{604}.
Журнал Рихтера послужил началом и для «Писем о путешествии Государя Наследника Цесаревича по России от Петербурга до Крыма». В 1863 г. цесаревича Николая Александровича сопровождали профессора И. К. Бабст и К. П. Победоносцев. Они посылали описания путешествия своего бывшего ученика в ставшую чрезвычайно популярной газету «Московские ведомости». На следующий год Бабст и Победоносцев дополнили газетные публикации и выпустили их под одной обложкой, поставив свои подписи под предисловием к книге{605}. То обстоятельство, что Бабст и Победоносцев присоединились к свите путешествовавшего цесаревича лишь через 11 дней после его отплытия из Петербурга, не помешало исследователям считать авторами «Писем о путешествии» исключительно профессоров{606}. Однако сопоставление первых двух глав «Писем» с журналом Рихтера приводит к выводу о несомненной зависимости текста Бабста и Победоносцева от посланий состоявшего при наследнике полковника.
Так, Рихтер с иронией писал Александру II, что наряд увиденных им шлиссельбургских крестьянок «чрезвычайно дорог, если верить тому, что жемчуг, украшающий повойники, настоящий»{607}. Слова Рихтера были немного отредактированы для газетной публикации, а затем попались на глаза А. И. Герцену. Сам любитель каламбуров, Герцен не распознал иронии и решил, что «летописец путешествия наследника» посчитал жемчуг неподдельным{608}. Шутка Рихтера, адресованная императору, не соответствовала канону описаний августейших путешествий и поэтому была непонятна широкой аудитории.
Путевая корреспонденция цесаревича Николая Александровича также была неясна без журнала Рихтера. «Ездил с дамами и старым бардом в Соломенное[17]», – лаконично телеграфировал наследник Александру II из Петрозаводска 16 июня 1863 г.{609} «Из твоей депеши, – писал брату 16-летний великий князь Владимир Александрович, – мы никак не могли понять, что ты подразумеваешь под старым бардом. Только поняли, получив журнал»{610}. В журнале же Рихтер подробно описал встречу цесаревича со слепым сказителем былин, которого слушали путешественники во время поездки на пароходе в живописно расположенное село Соломенное{611}.
В ходе путешествий цесаревич Николай Александрович общался с широким кругом людей, начиная с губернаторов и заканчивая крестьянами. Встречи с ними нашли отражение в журнале состоявшего при наследнике полковника, а описания этих встреч были не лишены комичности. Так, в 1863 г. крестьяне Владимирской губернии никак не могли определить, кто из приехавших офицеров был царским сыном. Сопровождавший цесаревича художник А. П. Боголюбов предложил одной из крестьянок отгадать, «который из двух сидевших в коляске наследник». «“Должно быть, молоденький, – отвечала она, – он такой пригоженький, другой бородатый, непригожий, да и поподлее”. Я попрошу позволение не называть другого», – смеялся Рихтер, так как именно он находился в одном экипаже с цесаревичем{612}. «Комплимент бабы» рассмешил и императрицу Марию Александровну{613}. Аналогичный случай произошел в 1861 г. в московском Новодевичьем монастыре, который накануне визита наследника посетил его брат великий князь Александр Александрович. «Приезд наш, – писал Рихтер, – переполошил весь монастырь, долго не знали, кто мы такие, пока я, наконец, объяснил, в чем дело, и тут еще некоторые старушки не могли скоро сообразить, уверяя меня, что наследник у них был вчера»
