Роман Виолетты. Парижские сладости - [25]

— Конечно же выше!

— У вас такие нежные икры! — Моя рука понемногу продвигалась все выше и выше, добираясь до мягкой, приятной на ощупь кожи.

— О! Ох! Мне щекотно! Не надо! Не надо!

— Почему? Ведь на ваших панталонах нет разреза спереди.

— Ха-ха! Уберите вашу руку! Мне щекотно! Ох!

— Ну вот я добрался до нужного места! Ах, какие густые волосики! Даже гуще, чем тогда, в сарае.

— В каком еще сарае?

— О, простите меня! Я забылся.

И хотя я заставил ее в любовнике вновь увидеть кузена, она не остановила меня и даже не стала противиться моему деликатному изучению ее самых потайных прелестей. Эти поиски несомненно доставляли ей намного больше удовольствия, чем какая-нибудь сентиментальная благопристойность с моей стороны, да мне это нравилось гораздо сильнее! Устроив кузину у себя на коленях поудобнее, я продолжил работать рукой, исследуя восхитительные, округлые ягодицы, с восторгом находя, что они у нее полные, крепкие и упругие.

— О, мадам, — сказал я, — какие у вас прекрасные полушария, словно на карте мира! Немногие девушки могут похвастаться такой упругой ладной задницей.

— Как вы смешно сказали — карта мира! Почему?

— Потому что ваша попка как две половинки земного шара. Дайте мне взглянуть на нее. Давайте снимем ваш корсет! Какой же он у вас неудобный! Вот так! Наконец-то мы от него избавились! Бог мой! Какие красивые груди, такие же милые и упругие, как твой задик!

— Тише! Что за выражения!

— Вы сплошное очарование, сладкая моя. Я безумно рад нашему знакомству. Ни одна женщина не возбуждала во мне такого пламенного желания.

Я взял кузину за руку и положил ее ладонь на несомненное подтверждение своей страсти, разожженной ею.

— Шалун! — сказала она мне, что в устах любой женщины означает поощрение к дальнейшим действиям.

Потом она заявила, что я неисправим, хотя она-то считала меня сентиментальным! Я признался ей, что давно расстался с этим качеством, ибо сантименты между мужчинами и женщинами — пустая трата времени, мешающая перейти к радостям любви.

— А что стало с вашей сентиментальностью? — поинтересовался я.

— Ну, поскольку мы встретились с вами именно здесь, судите сами. Впрочем любая женщина, сентиментальна она или нет, рано или поздно приходит к тому же состоянию.

— Как это мило! Мне начинает казаться, что вы далеко не новичок в любовных делах.

— Хорошо, но коль скоро мы заговорили об этом, то, если я правильно понимаю, из ваших объятий я выберусь с еще большим опытом. Надеюсь, у вас есть способ преподать мне дельный урок.

Эту фразу она произнесла с такой восхитительной улыбкой и таким выражением лица, что не оставалось сомнений в том, что моя кузина знает, какое впечатление она производит на мужчину.

— Ну, а теперь позволь мне увидеть твой… — и недосказанное, но подразумеваемое слово мгновенно открыло передо мной горизонты безграничного удовольствия с моей шустренькой кузиной. Я нежно обнял ее и после долгого поцелуя стал уговаривать Жюльетту раздеться.

Я и сам помогал ей, используя каждую возможность прикоснуться к ее обнаженной плоти, все сильнее возбуждаясь от сладковатого аромата, исходящего из-под ее нижнего белья, как видно выбранного с большой тщательностью. Каждая женщина знает, что ее сокровища обладают немыслимым очарованием, и потому их красоту нужно показывать только в соответствующем обрамлении и только тем глазам, что достойны их узреть.

Вскоре она осталась в одной сорочке, и я моментально последовал ее примеру. Затем, предварительно подготовив друг друга, мы легли в постель и стиснув друг друга в объятиях, отдались сладким прелюдиям к экстазу.

— Вы ведь никому об этом не расскажете, правда? — спросила Жюльетта, уже готовая отдаться мне.

Это предупреждение было, конечно, в наших общих интересах.

Вскоре она позволила себе расслабиться и предаться наслаждению. Ее красивая грудь вздымалась, затуманенные страстью глаза были прикрыты. Была ли ее страсть подлинной или она так умело притворялась, поскольку это было свойственно женщинам из мира удовольствий?

Гораздо позже Жюльетта призналась мне, что узнала меня с первого же взгляда и позволила состояться нашему «знакомству», полностью отдавая себе отчет в мотивах моего присутствия. Так что вполне возможно, что прикосновения моих рук и пальцев к ее обнаженному телу действительно оказали на нее столь же чудодейственное воздействие, как в тот раз, когда мы увлекались нашими юношескими проделками. Дело в том, что неугомонные женщины более чувствительны к ласкам, и мне припомнилось кстати, что Жюльетта сразу срывалась со старта, как чистокровная лошадь, получившая легкий посыл. Теперь же, став женщиной, она, очевидно, сохранила это бесценное качество.

Тем временем я уже сам сгорал от сильнейшего желания. Девушка, которую я сжимал в своих объятиях, разжигала во мне страсти, достойные самых распутных оргий, которые доступны только с развратнейшими женщинами. И жажда получить запретный плод становилась только острее от того факта, что эта девушка оказалась моей кузиной.

Вняв моим уговорам, Жюльетта сняла с себя сорочку, являя моему взору свое обнаженное тело, нагота которого была подчеркнута треугольником шелковистых волос внизу ее округлого животика, так и не снятыми туфлями, а также подвязками, поддерживающими выше колен туго натянутые чулки. Похоже эта юная кокетка прекрасно знала, как выгоднее подать свою плоть для достижения максимального эффекта.