Роман Виолетты. Парижские сладости - [12]

Я буду ждать, что Вы решите. Жизнь и смерть моя зависит от Вас. Одетта».

Мы с Виолеттой переглянулись и засмеялись.

— Она готова на все, — сказал я.

— Да она просто голову потеряла!

— От тебя, моя крошка, от тебя. Что ты намерена делать?

— Не отвечать, конечно же!

— Ты не права. Ответить надо.

— Но зачем?

— Иначе ее смерть будет на твоей совести.

— А не Вы ли, господин Кристиан, желали полюбоваться графиней в ее первозданном виде?

— Но ей противны мужчины.

— А ты попробуй изменить ее взгляды.

— А как же ты?

— Я не против. Только пообещай мне…

— Да?

— По-настоящему любить ты ее не будешь!

— То есть?

— Можешь ласкать ее глазами, губами, руками, но остальное — только для меня!

— Я клянусь!

— Поклянись нашей любовью!

— Клянусь нашей любовью! Тогда давай писать ответ. Подумай, предложение графини выгодно для тебя.

— Но я не могу покинуть тебя! Это страшнее смерти! Я сама пришла к тебе — и ты меня не прогнал, хотя и мог бы.

— Тогда оставим ее предложение про запас.

— Согласен. Давай напишем ей. Бери перо.

— Но если в письме будут ошибки?

— Уверен, твоя каждая ошибка для графини будет на вес золота. Пиши.

Виолетта взяла перо, и я принялся диктовать.

«Господа графиня! Сейчас я нахожусь в объятиях мужчины, которого люблю. Понимаю, возможно, я поторопилась с этим, и не до конца счастлива, но, по крайней мере, я защищена. Я ни за что на свете не хотела бы покинуть его, хотя жизнь с Вами, полагаю, будет счастливой. Говорят, что мужчины непостоянны, и он бы нашел себе утешение, но я бы не утешилась никогда.

Вы так добры были со мной, и я в ответ Вас полюбила, и потому мне невыразимо горько поступать так. Я с радостью сделалась бы Вашей подругой, если бы не разница в положении. Но я осознаю, что Вам от меня нужно другое — Вы бы охотнее сделали бы меня своей любовницей, нежели подругой.

Увижу ли я Вас еще или нет, но в любом случае, Вы подарили мне самые сладострастные ощущения. Ваши поцелуи и Ваше дыхание навсегда будут в моей памяти, а груди и бедра сохранят прикосновения. Я почти теряю сознание, вспоминая Вашу страсть… Но это почти признание, не стоит мне говорить такие слова. Но нишу я эти строки для милой Одетты, а не госпожи графини».

И я прибавил:

— «Виолетта, Ваша крошка, отдавшая сердце мужчине, но сохранившая душу для Вас».

— Это я писать не буду, — сказала Виолетта и бросила перо.

— Но почему?

— И сердце мое, и душа — только твои! Если они тебе не нужны, я все равно не моту забрать их.

Я обнял ее и наградил поцелуем.

— Любовь моя! Все графини мира не стоят одного твоего волоска! Одного нежного волоска, который остается на моих усах после…

Виолетта заставила меня замолчать. Удивительно, как женщины целомудренны в таких случаях. Они могут быть любопытны, чувственны и опытны, но не позволяют говорить об этом.

— Как мы отправим письмо? — спросила Виолетта.

— С посыльным или по почте. Если хочешь получить ответ быстро, отправь с посыльным.

— Она не станет отвечать.

— Помилосердствуй! Графиня на крючке, теперь только осталось подождать.

— Тогда отправь с посыльным, мне не терпится знать ответ.

— Хорошо. Я отправлю сейчас, а в девять приду к тебе на ужин. Не отвечай без меня.

— Да я и вскрывать его не буду, хотя меня все это очень забавляет.

— Твоя невинность этого не выдержит.

— Я пойду на любые жертвы, только не проси разлюбить тебя.

Я поцеловал ее.

— Тогда до вечера.

— До вечера, — ответила Виолетта, — запечатав мне рот ответным поцелуем.

Мне и самому было интересно, что ответит графиня. На улице Вивьен я передал посыльному письмо и в случае ответа принести его. Около девяти я вернулся на Сент-Опостен, а Виолетта кинулась ко мне навстречу с письмом в руке.

Я показал ей на часы.

— Я не опоздал, смотри.

— Ты так торопился ко мне или к письму? — засмеялась Виолетта.

Я забрал у нее письмо и сунул в карман.

— Мы прочтем его завтра утром.

— Почему же?

— Я докажу тебе, что пришел ради тебя, а не ради графини.

С поцелуем она повисла у меня на шее.

— У меня хорошо получается?

— Ты само наслаждение.

— Благодаря тебе.

— Конечно. Ведь это я научил тебя, что язык нужен не только для разговоров.

— Мой язык — для разговоров и поцелуев.

— Думаю, графиня научит тебя еще кое-чему.

— Давай откроем письмо. Прошу тебя.

— Подождем девяти часов.

— Время пойдет быстрее, если ты положишь руку вот сюда.

— Тогда лучше открыть его сейчас.

Любопытство снедало нас обоих, и мы больше не стали утруждать себя ожиданием. Вот что мы прочли:

«Милая крошка Виолетта!

Я была уверена, что не буду отвечать Вам, не буду с Вами встречаться. Сами ли Вы писали письмо, или под диктовку, но если оно Ваше — Вы маленький демон. Вы разбудили во мне воспоминания, Вы, маленькая змейка, пишете о своих ощущениях, и вот уже я вижу Вас в шезлонге, чувствую, как мой язык касается Вашего твердеющего бутончика! Ах! Я не могу читать письмо, я не вижу строк! Как я глупа! Я могу только шептать Ваше имя… Виолетта… Виолетта! Неблагодарное, безжалостное дитя, как же я люблю тебя… я хочу тебя… хочу тебя…

Но нет! Я не стану встречаться с Вами! Я Вас презираю! Я ненавижу свою руку, изменившую своей хозяйке, я ненавижу страсть, с которой я вновь и вновь читаю письмо. Ты пишешь о своих бедрах, а перед моими глазами темный нежный пушок, которого я так хотела коснуться губами, если бы только могла… О Боже! Твои бедра! Твой восхитительный живот! Моя память не подводит меня. Как же прекрасно все остальное, наверное… Но нет, нет, нет! Я не хочу! Я умираю, я схожу с ума! Негодница! Я не хочу этого! О Виолетта, когда я увижу тебя? Твои глаза, твой рот, твои… Как мне стыдно.