Роман - [3]

Город был в каких-нибудь десяти минутах езды от поселка и был отгорожен от него скалистой грядой, в которой пробили туннель для шоссе, но которая надежно защищала поселковый пляж от толп курортников, почему он и был чистым и тихим.

На участке, обсаженном по периметру соснами, магнолиями и рододендронами так густо, что дома не было видно ни с шоссе, ни от пляжа, ни с соседних участков — даже крыша терялась в сплошной массе зелени и цветов — было все, что нужно для спокойной автономной жизни: своя артезианская скважина, богатый фруктовый сад, цветник, огород с теплицами и парниками, даже небольшой птичник, исправно снабжавший обитателей этого райского уголка свежими яйцами и мясом.

Кроме основного дома, имелись еще два небольших домика для гостей, устроенных таким образом, чтобы живущие в нем люди могли быть совершенно независимыми и отдыхали, не досаждая хозяевам и не чувствуя неловкости или стеснения.

Были на участке и летняя кухня, и площадка для шашлыков и застолий… В общем, приятно и спокойно можно было жить здесь, полноценно отдыхать и плодотворно работать. Алле даже пришло в голову, что может быть, оставить городскую жизнь, перебраться в такой же тихий уголок у моря, где можно было бы не тратить себя на ежедневную нервотрепку существования в мегаполисе.

Она понимала, что эта мысль ее совершенно бесплодна: дети были еще малы, учились в школе, а такой школы, какая была у них, здесь, конечно, не найти. Вот когда станут студентами, можно будет подумать на тему переезда всерьез: оставить им городскую квартиру — благо они очень дружили между собой и ужились бы в ней — а самим уехать сюда и здесь, в этой тишине, аромате и мерном шуме моря, придающем всей жизни четкий ритм, писать — умно и честно — замечательные книги, какие никогда не смогут родиться в деструктивном шуме и реве большого города.

Поначалу ее испугали размеры сада и огорода: она не представляла, как ей справиться с уходом за всем этим огромным хозяйством, но страхи ее оказались напрасными — все было предусмотрено самым наилучшим образом.

Трижды в неделю приходила женщина средних лет, чтобы сделать уборку в доме, постирать и погладить белье и одежду, а по понедельникам и четвергам являлась целая бригада садовников — убирала в саду, подрезала, полола, снимала созревшие фрукты и овощи, корзины с которыми оставляла возле летней кухни, так что Алла с детьми объедались свежими плодами. Она проявляла чудеса кулинарной изобретательности, но всего было так много, что, воленс-ноленс, пришлось заняться варкой варений и джемов, маринованием и солением. Работала она так рьяно, что очень скоро в кладовой исчерпался запас пустых банок, и пришлось ехать в город на приемный пункт стеклянной посуды — покупать недостающую тару.

В лодочном сарае были найдены удочки, в результате чего они стали подниматься еще раньше, чтобы застать утренний клев, рацион их пополнился свежекопченой рыбой — коптильня тоже наличествовала в хозяйстве, и освоили они ее быстро.

В общем, совершенно неожиданно для себя, она получила такой отдых, о котором можно было лишь мечтать.

Так, в трудах и отдыхе прошли неполных две недели.

В пятницу, возвращаясь с утреннего купания, они обнаружили, что во дворе кто-то сидит на подвесной скамейке.

Собаки заворчали и кинулись к сидящему человеку. Подойдя ближе, Алла с детьми увидели, что это девушка лет двадцати или около того. Собаки обнюхивали ее, порыкивая, но девица не выказывала страха или беспокойства. — сидела с ногами на скамейке и курила, задумчиво глядя на всех и не спеша поздороваться и объяснить свое появление. Рядом со скамейкой стояла большая дорожная сумка.

— Здравствуйте, — сказала Алла, — позвольте узнать, кто вы и чем мы обязаны.

— Привет, — последовал ответ, — я Зойка.

— И?

— Я к дяде Родиону и тете Лиде на лето приехала ( так звали свекра и свекровь Аллы)

— Меня никто не предупредил о вашем приезде.

— Серьезно? Во, блин, забыли, наверное! Я тетилидиной племянницы дочка, я каждый год почти здесь бываю.

Алла удивилась. Она была замужем уже двенадцать лет, время от времени тоже бывала в гостях у родителей мужа, но никогда не встречала ни племянницу свекрови, ни, тем более, эту ее дочку.

— Я даже не знала, что у Лидии Ивановны есть племянница, — сказала она, — никогда о вашей маме не слыхала и не встречала ее здесь.

— А! Они были в ссоре много лет, а теперь, уже года четыре, помирились. Вы же, вроде, за границей жили в это время — вот и не встречались с нами.

Осведомленность девицы удивила Аллу, но и успокоила: они, действительно, жили в одной европейской стране, где муж работал по контракту, было ясно, что чужой человек не может знать таких подробностей о ее жизни.

— Ну, хорошо, Зоя, пойдемте в дом. Вы, наверное, голодная с дороги, да и нам завтракать пора.

— Ой, чего это вы мне «выкаете», я это не люблю. Говорите мне «ты», я ведь младше вас. Я ужасно есть хочу! И душ принять, можно?

— Разумеется, можно. Ты хочешь в большом доме ночевать или в гостевом домике устроишься?

— А можно в гостевом?

— Как захочешь, выбор твой.

— Клево! Тогда я вот в этом устроюсь, — и она пошла к домику, до крыши заросшему плетистыми розами, белыми, розовыми и красными, которые превратили его в корзинку с цветами и благоухали на весь участок.