Роман с соседом по комнате - [19]

«ДА», — кричало мое тело.

— Я в порядке, — сказал мой разум и рот. — Тут просто холодно.

— Как прошлой ночью, — сказал Шейн со знающим выражением лица. Это раздражало, но не отвлекало от того, каким сексуальным он был.

— Я всегда мерзну, — выпалила я, тут же поняв, что случайно призналась кое в чем другом. — Не всегда. Иногда. Никогда.

Я опустила глаза.

— Перестань так на меня смотреть.

Шейн сдавленно рассмеялся.

— Стыдно, что ты так мерзнешь все время. Тебе действительно нужно что-то с этим делать.

— Я думала, что сделала, — пробормотала я, а потом сделала ошибку, взглянув на него. Его взгляд был пылающим.

— Я всегда могу согреть тебя, — пробормотал он, лифт дернулся и остановился. — Все, что тебе нужно сделать, — просто попросить.

Я могла только смотреть на него. Я хотела поцеловать его. Я очень сильно хотела поцеловать его.

— Собираешься снова наверх? — спросил он, и до меня дошло, что мы прибыли в вестибюль. Его изогнутая бровь свидетельствовала о том, что он точно знал, о чем я думала.

Я быстро отвернулась и молниеносно выскочила из лифта, не сказав ни слова. По дороге к метро не удержалась и оглянулась назад, посмотреть, идет ли Шейн в том же направлении, что и я, и увидела, что он открывал нижний уровень дома — свою мастерскую. На мгновение стало интересно: как там все устроено, и какую мебель он изготавливает. Сказав себе, что меня это не волнует, я изо всех сил постаралась выкинуть из головы все мысли о Шейне, его шикарной заднице и изумительных поцелуях. Он был всего лишь развлечением, которое мне было не нужно. Я зашла в поезд L до города, уселась на сиденье, слушая музыку, и пробежалась по сценарию «Пришествие снежного человека», который Риган отправила мне прошлой ночью.

Я знала постановку, но недостаточно хорошо, и определенно плохо для того, чтобы представить, как все будет происходить с марионетками, но надеялась, что мне не придется консультироваться по поводу слишком креативных решений.

Перед тем как отправиться в театр, я заглянула в Кинкос и распечатала сценарий, а также другие необходимые документы — библии помощника режиссёра. В ней должно быть все, что мне понадобится для того, чтобы репетиции и финальное представление прошли гладко. Я была дотошной по поводу моих режиссерских сценариев, именно поэтому дала себе как минимум два часа в кофейне на то, чтобы все собрать.

Документы были рассортированы по цветам и аккуратно организованы. В тетрадь с тремя кольцами я положила лист с контактами участников и команды, засунув его копии, которые я бы могла раздать кому-то еще, в передний кармашек папки. Дальше шло расписание репетиций. Оно было слишком жестким, но в этом была необходимость, учитывая тот факт, что мы открылись меньше чем месяц назад. Потом я положила сценарий, таким образом, у меня оставался пустой лист с левой стороны каждого разворота, где я смогу делать подробные заметки. После этого я добавила информацию, полученную от руководителя и дизайнера проекта. Ну и наконец, у меня была папка для прогона и место для подшивания протоколов грядущих совещаний.

Когда, наконец, она была наполнена, я прижала тетрадь к груди, чувствуя, как ко мне пришло чувство успокоения. Собранный сценарий свидетельствовал о настоящем начале любой новой работы, а я всегда чувствовала беспокойство, пока ее не было в моих руках. Наконец-то эта работа казалась настоящей. И я чувствовала, что готова к тому, чтобы справиться с ней.

С папкой в руке, я направилась в театр, на час раньше, чем была запланирована первая репетиция. Но именно так и должно было быть. Помощники режиссера приходили первыми, а уходили последними. Риган была права, когда описывала все наши роли. Она была душой, Джоанна — мозгом, а я, несомненно, мускулами. Я делала так, чтобы все работало. И была действительно, в самом деле хороша в этом.

Войдя в пустой театр, я ощутила дрожь волнения. Путешествуя, ты проводишь каждую пару дней в новом театре. Нет никакой возможности почувствовать себя как дома, привыкая к месту, к различным его причудам. Именно поэтому я скучала по Нью-Йорку, где вся постановка была в одном месте, с первой репетиции до ночи закрытия. Это становилось вторым домом.

Я расставляла стулья в круг для первого прочтения, когда в театр вошла Риган. Как и я, она была одета в черное: водолазка и комбинезон, ее волосы собраны назад в строгий хвост, огромные глаза скрыты очками в толстой оправе.

Она подошла к центру комнаты и сделала глубокий вдох, раскинув руки.

— Ааххх, — вздохнула Риган. — Театр.

Потом одарила меня улыбкой, показывая, что была целенаправленно драматичной. Я быстро поняла, что не симпатизировать Риган было невозможно. Может быть, она и имела определенного рода образ, который ожидался от директоров, но, кажется, не воспринимала себя так же серьезно, как большинство из них. Опять же, я еще не видела ее в работе.

— Готова к нашей первой репетиции? — спросила она, взяв контракт, который я ей протянула.

— Конечно, — я показала свою папку.

— Ого!

Она взяла ее у меня и с волнением пролистала.

— Мне нравится, что все распределено по цветам, — Риган протянула папку обратно. — Хотела бы я быть вполовину такой же организованной.