Роман с предрассудками - [28]

Дмитрий Анатольевич переваривал услышанное. Не то, чтобы он всего этого не знал. Но до сего момента факты были разрозненными, а светские скандалы настолько частыми, что один нанизывался на другой, и подробности прошлогодних почти без остатка растворялись в памяти.

Почтенного банкира Козолупа нисколько не волновала репутация Максима Черского. Это был мужской спорт, и та девица или дама, которые решали вступить в игру на равных, могла рассчитывать лишь на свою удачу и на влияние родственников. Впрочем, обширных связей Благовещенских не хватило, чтобы захомутать блестящего Макса. Зато Лыковы лишь поманили банковским слиянием, и знаменитый светский красавец, не долго ломаясь, согласился стать мужем Милы Обольяниновой.

Куда неприятнее, что племянницу (а заодно и всех Козолупа) пытались втянуть в еще одну мужскую игру – светскую месть. И тут Дмитрий Анатольевич полностью отдавал себе отчет в том, что и он, и его дражайшая супруга должны были вспомнить историю любви Варвары Благовещенской. Уж Ольга Кузьминична-то точно! Все, что касалось дебютанток за последние лет сто, она раскопала, разобрала по косточкам и подробно обсудила с товарками. И неужели хоть каким-то боком эти светские раскопки не могли коснуться дебюта старшей дочери Благовещенских?.. Нет, он положительно разочарован в материнских талантах своей супруги.

Все это Дмитрий Анатольевич выложил теще, свалив, таким образом, ответственность за опасную ситуацию на жену. До кучи он приплел и Нузгара Абар-Рахмана, этого приспешника Влада Путятина, что отирается в их гостиных в вызывающе тесных штанах и пудрит мозги Анжелике.

Аделаида Константиновна с усмешкой слушавшая оправдания зятя, при упоминании Нузгара Абар-Рахмана нахмурилась. Они здесь что, совсем разума лишились? Ей, на рысях примчавшейся в Москву, чтобы спасти репутацию старшей внучки (а заодно и всей семьи), придется еще, и исправлять ущерб, нанесенной младшей внучке?!.. Дмитрий Анатольевич лишь скорбно развел руками и снова перевел все стрелки на дражайшую супругу.

– Никого не принимать, – резюмировала Аделаида Константиновна. – Девиц держать дома и никуда не вывозить. Ольга пусть сидит с ними и нос на улицу не кажет, пока я со всем не разберусь.

– А-а-а?.. – спросил Дмитрий Анатольевич.

– Владу Путятину пусть говорят, что девочки с бабушкой разъезжают с визитами.

– И-и-и?.. – уточнил Дмитрий Анатольевич.

– Сам сиди в банке и держи язык за зубами.

– Э-э-э… – засомневался Дмитрий Анатольевич.

– Ничего, продержался же ты пару дней и никому не рассказал про сватовство Влада Путятина. Ведь никому?!

– Нет. – Поклялся Дмитрий Анатольевич всеми святыми. И мысленно возблагодарил господа, что надоумил его удержать этого ужасного Путятина от оглашения помолвки.

Глава 11

– Не ожидала я, Ириада, что ты со мной так поступишь, – сказала Аделаида Константиновна, поднимаясь на террасу дачи Градинеров.

Ириада Градинер поперхнулась от неожиданности. Уже давным-давно никто не осмеливался говорить с ней в таком тоне. Впрочем, Аделаида Лыкова была той единственной, которая могла говорить в лицо Ириаде Градинер все, что думала. И ее репутация влиятельнейшей дамы столичного света держалась лишь на том, что супруга банкира Лыкова предпочитала московской суете покой кенсингтонской жизни.

Ириада Вербер и Аделаида Андроникова водили дружбу еще с девичества. Первые успехи, первые неудачи, дебют в свете, внимание поклонников, козни соперниц, надежды родителей – все это они пережили на пару. Девицы делились секретами, помогали друг дружке, сплетничали, интриговали, язвили и искренне радовались, когда одной из них сделал предложение перспективный доцент Моисей Градинер (который ныне в статусе академика РАН подремывает среди подмосковных сосен), а второй – кадровый дипломат Кузьма Лыков (впоследствии перешедший на стезю международного банковского дела). Они даже расписались с разницей в день, чтобы соприсутствовать на бракосочетаниях друг у друга, а затем разъехались по свадебным путешествиям.

Как это обычно и бывает, с годами пути задушевных подруг несколько разошлись. Ириада Градинер блистала в московском свете, с небольшими перерывами на заграничные научные командировки. Аделаида Лыкова же последовала за супругом по месту дипломатической службы, а по завершению оной – и параллельно краха социалистической системы, – приняла статус жены банкира и обосновалась в Лондоне, наслаждаясь умеренным английским климатом. Но подруги не теряли связь, радуясь успешным бракам детей и кручинясь потери близких.

И вот теперь Аделаида Лыкова была здорово разозлена тем, что задушевная подруга юности, позволила внуку втянуть себя в месть против Максима Черского, задев при этом интересы Милы Обольяниновой. И если участие Ириады Градинер в этой каверзе было не активным, то уж наверняка благосклонным.

Аделаида Константиновна, хоть и жила в тени властного супруга, но обладала острым умом, обширной памятью, отлично знала свет и просчитывала его интриги на раз. К слову сказать, если бы она объединилась с Ириадой Градинер, то жизнь московского общества (и прилегающего к ней Рублево-Успенского ареала) превратилась бы в кромешный ад!