Роман с пивом - [21]

— Ну до чего же я утлый!

— Смотреть надо, куда идешь, — сказал ему Жира, и в голосе его прозвучали не то отцовские, не то вожатские нотки, хотя, возможно, он к этому и не стремился.

— Да там не было ничего, — сказал Хеннинен. — А если и было, то какое-то незаметное, откуда мне, на хрен, было знать.

— У тебя вон очки совсем грязные, — сказал Маршал.

Хеннинен снял очки, посмотрел вокруг, сказал, что так стало еще хуже, и нацепил их обратно.

— Потустороннее явление, — сказал Жира. — Что я вам говорил?!

— Потустороннее, — сказал Маршал.

— Нет, ну что я вам говорил!

— Господи, избавь нас от этого наказания, — сказал Хеннинен.

И тут появился магазин, то есть, конечно, он не сам появился, но все эти разговоры как-то отвлекли от самого движения, и показалось, что магазин словно бы действительно вырос из-под земли или в данной ситуации, конечно, из-под асфальта, хотя, впрочем, какая уж тут разница, появился и появился, в любом случае решено было зайти внутрь.

Внутри было тесно и потно. Магазин представлял собой маленькую комнату, посреди которой стоял огромный стеллаж, и, чтобы подойти к кассе, надо было его обойти, хватая по пути все, что нужно, а также и то, чего вовсе никогда даже не хотелось. С левой стороны стоял автомат для приема пустых бутылок, а также лоток с овощами. Маршал и Жира спускали бутылки в автомат, почему-то казалось, что в этом деле необходимы именно две рабочих единицы, или две единицы рабочих, в общем, как бы то ни было, два человека на один пакет бутылок. Хеннинен стоял у лотка и разглядывал находившиеся там фрукты и овощи. Он дотронулся пальцем до связки бананов, и в воздух взмыла целая стая черных мушек.

— Гляди-ка, живой корм, — недовольно промычал он, так, словно еще минуту назад собирался купить эти бананы.

Руки Жиры блестели от остатков пива, скопившихся на дне пакета, он вытянул их вперед для просушки, и так и пошел блуждать по магазину. Хеннинен отправился следом. Маршал тоже устремился было за ними, но застрял меж двух совершенно одинаковых старушек, они, видишь ли, стояли в проходе и читали какую-то занимательную историю, напечатанную на упаковке кофе. Старушки были невероятно похожи: на обеих одинаковые не по сезону черные пальто, на голове нежно-розовые беретики, и вообще, выглядели они так, словно именно про них говорилось в известном анекдоте: пошли две старушки в лес, одна по ягоды, а другая с корзинкой.

Над холодильником с замороженными продуктами стелилась благодатная прохлада, прохладная благодать, непреодолимо захотелось туда лечь, непременно стоило бы туда лечь.

— Сколько там получилось за бутылки? — спросил Маршал. — Ты, наверное, уже говорил, но я запамятовал.

— Да не то чтобы очень, — сказал Жира, вытаскивая из холодильника бутылки похолоднее и складывая их в корзину. — Что значит, совсем ничего.

Как только уровень пива в корзине дошел до определенной, достаточной для ближайшего времени, нормы, Хеннинен взялся за ручку и потащил корзину в сторону кассы, видимо, решив напоследок принять посильное участие в этом пивном проекте. Потом, очевидно, вспомнил, что для маневров на поле кассового сражения необходимы денежные средства, поставил корзину на пол и стал выворачивать карманы, словно где-то там могла заваляться кредитная карточка.

— Это, у меня тут небольшая проблема, — сказал он.

Жира протянул Хеннинену чек, полученный в бутылочном автомате, и объяснил это своей щедростью. Так и сказал: держи, я сегодня щедрый. Хеннинен схватил чек и долго в него вчитывался.

— Здесь не хватит! Маршал, миленький, помоги!

— А что ты на меня смотришь? — спросил Маршал. — Вон Жира тоже тут стоит.

— У меня, похоже, совсем ничего не осталось. Габриэлины закончились еще на террасе, мы там не по одной высосали.

— Что ж, могу вам только посочувствовать, — сказал Маршал.

— Завтра вернем, — сказал Хеннинен. — Обязательно вернем, поверь мне на слово.

— Да уж, знаю я вас.

— Нет, ну честное слово, — сказал Жира. — То есть я хочу сказать, что совсем даже наоборот, это только Хеннинену, несмотря на все его заверения, никто, никогда и ничего, разве что только совсем незнакомые люди могут что-нибудь одолжить, если только о нем ничего еще не слышали, а я же завтра получу пособие, вот поэтому сегодня мы можем пропить твои деньги, а завтра — мои.

— Хорошо, но должен сказать вам, что тратить их надо осмотрительно и с достоинством, потому что я на эти деньги поеду смотреть на свою престарелую бабушку-старушку — фу, что-то меня уже тошнит от старушек, — так вот, я поеду смотреть на бабушку. Потому что мне эти деньги дали на билет.

— Понимаю, — сказал Хеннинен. Затем сгреб одним движением мятые купюры из рук Маршала и направился к кассе. Сиамские бабушки успели за непродолжительный период экономического кризиса пробраться к кассе и теперь медленно и дотошно что-то там выясняли. Наконец им удалось договориться с кассиром, и они ушли, поддерживая друг друга за локоть. За кассой сидела совсем молоденькая девочка, вероятно школьница на практике, однако уровень класса было сложно определить по внешним признакам, просто почему-то подумалось, что она именно школьница. Она попросила у Хеннинена документы. Хеннинен пару раз смачно и длинно выругался, а потом сказал, что до сорока, увы, осталось гораздо меньше, чем прошло после двадцати, и подмигнул ей, как настоящий мачо, — этакое малоприятное зрелище. Затем он все же достал права и продемонстрировал их девушке, она же очень серьезно и ответственно проверила дату его рождения, потом застенчиво улыбнулась и выбила чек. Так что все в конечном счете остались довольны, но больше всех, пожалуй, Жира, который успел во время всего этого замешательства сунуть в карман целую пригоршню лакричных конфет.