Роман о Лисе - [24]

На дар любви без проволочек».

Лис протянул ему кусочек,

Тот хвать — лишь пуще голод: так

Не угощают натощак.

А Лис: «Ну как, довольны блюдом?»

Голодным распаленный зудом ₃₀₀

Дрожит, трясется блюдолиз.

— «Не знаю,— говорит,— сир Лис,

Какое вам сказать спасибо.

Уж так мне, кум, по вкусу рыба —

Еще кусочек, и шабаш:

Вступаю тотчас в орден ваш».

— «Чем никогда, уж лучше в поздний

Час,— молвил Лис, любитель козней.—

Пойди в монахи вы, я сам

Пошел бы в послушанье к вам. ₃₁₀

Во времени же самом скором,

Еще до Троицы, приором[312]

Вас иль аббатом изберут».

— «Какая-то издевка тут».

— «Нисколько. Коль не лучшим в храме

Святого Феликса[316] мощами

Клянусь — монахом были б вы,

Пусть не сношу я головы».

— «Ну, а сейчас вы не могли бы —

Как немощствующему рыбы ₃₂₀

Мне дать для подкрепленья сил?»

Лис из-за двери возгласил:

«Ха, ешьте вволю! Но сначала

Тонзуру б выстричь не мешало

Вам. Да и бороду долой».

Кум Изенгрин короткий вой

Издал, услышав про тонзуру:

«Что ж, если надо, шевелюру

Стригите, кум, и весь тут сказ».

Бормочет Лис: «Сейчас, сейчас. ₃₃₀

Красиво будет, брадобрею

Поверьте. Я уж воду грею».

Удался розыгрыш вполне.

Вода стояла на огне,

Пока не закипела. В щелку

Затем велел просунуть волку

Лис голову и с кипятком

Вернулся к Изенгрину, в ком

Сейчас он видел дуралея:

Гляди, как вытянута шея! ₃₄₀

И на затылок кипятку

Изрядно выплеснул: башку

Рвать Изепгрин давай из двери.

Гнуснее Лиса есть ли звери?

От боли морщась, пасть открыв,

Волк задом пятится, чуть жив:

«Лис, умираю, и не вы ли

Меня, злосчастного, убили?

Тонзура слишком велика!»

С полфута добрых языка ₃₅₀

Высовывает Лис из глотки:

«Тонзур размеры нынче ходки

Большие: братия вся сплошь

С такими».— «Думаю, ты врешь».

— «С чего б мне, сир, вам делать больно.

В ночь первую вы добровольно

Должны страдать, все испытав,

Как нам велит святой устав».

Тот молвит: «Выполню на славу,

Что подобает по уставу. ₃₆₀

Грешно в том сомневаться вам».

Лис клятву взял с него, что сам,

Без спросу, действовать не станет

Тот и не злом добро помянет.

Так обработан тугодум,

Что потерял последний ум.

Сквозь тайный лаз, по недоверью

К соседям, вырытый под дверью,

Выходит к Изенгрину Лис.

Тот горько плачется, что лыс ₃₇₀

Остался, согласясь на стрижку:

Шерсть потерял и кожи лишку.

Меж тем момент не для бесед:

Лис впереди, приятель вслед —

Добраться без помех сумели

До рыбного садка, их цели.

То было время в аккурат

Под рождество, когда солят

Свинину. Небо в звездах. Студит.

Пруд, из которого поудит ₃₈₀

Теперь сам Изенгрин в тиши,

Весь подо льдом, ну хоть пляши.

Одну лишь полынью селяне

Пробили в нем и об охране

Ее заботились: пусть скот

Под вечер плещется и пьет.

Ведро оставлено у края.

Лис подкатился и, взирая

На кума, молвил: «Рыбы тьма

В садке. Приблизьтесь. Задарма ₃₉₀

Мы, сир, запасшись хладнокровьем,

Вон той штуковиной наловим

Здесь рыб, весьма приятен чей

Вкус,— и угрей, и усачей».

— «Брат Лис, последняя услуга:

Вокруг хвоста стяните туго

Веревку — как бы не сползла».

Лис постарался, чтоб узла

Волк ощутил тугое сжатье.

— «Брат, а теперь,— велит он,— сядьте, ₄₀₀

Но только, чур, не шевелясь,

Чтоб рыба к полынье сошлась».

А сам, пробравшись тихой сапой

К кусту, залег и морду лапой

Подпер: вся местность на виду.

Недвижен Изенгрин на льду.

Ведром же, коего утоплен

Край в полынье, уже накоплен

Ледышек груз. Затем вода

Вся замерзает. В толще льда ₄₁₀

Ведро застряло. Так как сцеплен

С ним хвост, он тоже льдом облеплен

Весь целиком захвачен льдом,

Зажат и запечатан в нем.

Хвостом несчастный хочет двинуть,

Ведро им приподнять и вынуть.

Так пробует и сяк, напряг

И ум, и силы все: никак!

В испуге кличет Лиса: толку

Сидеть, как прежде, втихомолку ₄₂₀

Нет больше — вон, заря видна.

Лис поднял голову от сна,

Открыл глаза и бросил взгляд

На волка: «Труд окончен, брат!

Пойдем, дружище, нам такого

Вполне достаточно улова».

А Изенгрин в ответ ему:

«Да вот, как быть с ним, не пойму.

Не ждал подобного успеха».

Тут удержаться Лис от смеха ₄₃₀

Не мог: «Кто тянется за всем,—

Сказал,— останется ни с чем».

Ночь отошла, сияет ало

Рассвет; но вот и солнце встало.

Жнивьё снежком убелено.

Сеньор Констанций де Гумно,

Усадьба коего лежала

Вблизи пруда, вассал вассала

Богатый, челядь упредив,

Поднялся, весел и шумлив. ₄₄₀

Взял рог, велит не канителить,

Седлать коня, брать свору. Челядь

Сзывает гиканьем собак.

Заслышав шум, не будь дурак,

Умчался Лис в свое укрытье.

А волк, чтоб из ловушки выйти,

Елозит, бьется, и от всех

Усилий чуть не рвется мех.

Чтоб дело как-то хоть поправить,

Готов он хвост во льду оставить. ₄₅₀

Пока вертелся Изенгрин,

Скакал рысцою челядин,

Державший двух борзых на сворке.

Увидев издали — столь зорки

Глаза,— что волк ко льду примерз

И покрывает только ворс

Башку его и даже холку,

Кричит он: «Эй! Скорее к волку!

На помощь!» Ловчие, с собой

Всех прихватив собак, гурьбой ₄₆₀

Выскакивают из-за тына.

Усилил ужас Изенгрина

Сам дон Констанций; подскакав

И в гущу бросившись стремглав,

Прибавил он свой голос к хору:

«Живее, ну! Спускайте свору!»

Псари освобождают псов

Легавых: те под крик и рев,

Наскоком этот, тот подшибом,

Сбить волка тщатся. Шерсть вся дыбом ₄₇₀

На нем — тут в оба знай смотри:

Науськивают псов псари.

Он еле сдерживает свору

Клыкастую — эх, дать бы деру,

Да как? А дон Констанций меч,