Роман о Граале - [18]

Из ада праведных извлек

И ныне от земли далек.

Реку я — и на том стою:

Отныне Иисус в раю».

Утихомирились врали.

Руками молча развели.

Тем временем Веспасиан,

Великим гневом обуян,

Схватил неправедных судей,

Кем мучим был Аримафей,

И в лодку посадил, и с ходу

Спустил посудину на воду,

Чтоб на воде лихие дни

Бесславно кончили они.

«А у кого достанет сил

Спастись?» — владыка вопросил

Иосифа. И, тверд и светел,

Аримафей ему ответил:

«Кому увериться дано,

Что Триединое — одно:

Отец, и Сын, и Дух Святой,

И кто незыблем в вере той».

Веспасиан, карая псов,

Сажал иного под засов —

Родня богатых выкупала,

Платя денариев немало.

И то сказать: был зол и рьян

В Ерусалиме Веспасьян!..

О прочем рассказать пора.

Есть у Иосифа сестра.

То Енигуса, и она

Весьма достойная жена.

А муж сестры, Хеброном звать,

Иосифу, выходит, зять.

И вот, узнав, что жив Иосиф,

Они бегут, работы бросив,

Навстречу брату-свояку.

(Хеброна Броном нареку.)

Итак, спешат из дома вон

Супруги — с Енигусой Брон.

И радостно премного им:

Иосиф сей четой любим.

И сам он, их свояк и брат,

Объятиям их тоже рад.

«Христа благодарите. Ибо

Ему Единому спасибо.

Христос меня от смерти спас.

И ныне каждому из нас

Поверить надлежит в Него,

Ведь в вере — дела существо».

И после, не жалея сил,

Иосиф всюду приносил

Благое слово, что Господь

И смерть сумеет побороть,

И от мучений и невзгод

И укрепит, и сбережет.

И в слово свояка и брата

Чета уверовала свято.

И близкие, и прочий люд

Моленья Иисусу шлют.

«Внемлите, други и родня,

Для истины, не для меня, —

Иосиф рек, — не для молвы,

Обязаны молиться вы». —

«Не для молвы, не для тебя, —

Рекут, — но истину любя». —

«А коли это, други, так, —

Ответствовал Иосиф, — всяк

Оставит дом, и скарб, и стадо,

Ни клади не храня, ни сада,

И в край неведомый, иной

Тотчас отправится со мной».

Прияв согласье от людей,

Просил Иосиф-иудей

Веспасиана наперед

Простить поверивший народ.

И милость — Господу хвала! —

Поверившим дана была!

Итак, наказана страна:

Смерть Иисуса отмщена.

А наш герой Аримафей

Собрал соратников, друзей,

Оставить каждому веля

Дома, именье и поля.

И, временно ли, насовсем ли,

Отправилась в чужие земли

Община дружная сия:

Иосиф и его друзья.

И наставлял их мудрый муж

Иосиф в вере и к тому ж

Учил ремеслам и трудам.

И долго, долго жили там

И в жизни обрели такой

Они довольство и покой.

Но я про тяготу-беду

Рассказ отныне поведу.

Узнайте: к поселенцам зло

Однажды тяжкое пришло.

Пропали прахом их труды.

Никто не миновал беды.

Иные наступили дни.

И были для людей они

Унылы, тяжелы, лихи,

Как наказанье за грехи:

За любострастие и похоть.

И принялись стонать, и охать,

И жаловаться стар и млад:

Нас извели чума и глад!

Идут к Хеброну прямиком.

Он доводился свояком

Иосифу. Кричат: «Невмочь

Терпеть лишенья день и ночь!»

И со слезами говорят,

Что, дескать, на земле навряд

Есть у кого-то столь же бед,

Что тягостней судьбины нет.

И просит у Хеброна всяк.

«Брон, ты Иосифу свояк.

За нас ему замолви слово,

Чтоб Иисуса Всеблагого

За нас молил, — они кричат,

За наших жен, за наших чад!»

И плач, и стон со всех сторон

И опечалился Хеброн.

«Прискорбно, — говорит он. — Но

Беда такая как давно?» —

«Такая, — говорят, — беда

Не дни, но многие года.

Хеброн, Иосифа проси!

Пусть к Господу на Небеси

Взовет он, чтоб Владыка нас

От голода и мора спас!

Ведь мы не знаем, чья вина,

Что братия разорена».

И стон их долог и тяжел.

И Брон к Иосифу пошел.

И говорит, что, дескать, худо

Пришло неведомо откуда,

Что пропадает прахом труд,

Что люди мучатся и мрут.

А кто виновник — в толк не взять,

Аримафею молвит зять,

Прося Иосифа Христу

Явить их муки, нищету,

Узнать у Бога, кто в ответе

За смерти и болезни эти.

Иосиф помолчал, а все ж

Сказал себе: «Вину несешь

Не ты ль, Аримафей, один

За беды нынешних годин?»

Но, думы эти затая,

Он рек: «Добро. Узнаю я».

Иосиф чашу взял и сам,

Воздевши руки к небесам,

Воззвал к Небесному Царю:

«Тебе моление творю!

Христе, Мариин Сыне, Ты

Теперь с небесной высоты

Рабу, воззвавшему с земли,

Тебе послушному, внемли!

Я волю соблюдал Твою,

А ныне просьбу подаю,

Поверив в чудо из чудес —

Что ты, о Господи, воскрес.

Когда в узилищной норе

Я воздевал глаза горе,

Ты, Боже, в образе огня

Явился мне и спас меня.

Любовь упрочивая нашу,

Ты даровал мне эту чашу

И завещал: да не забуду

Я кланяться сему сосуду,

Потиру дивному, когда

Случится у меня беда.

Беда случилась. И Тебя

Прошу: помилуй, не губя.

Избавить поселенцев надо

От засухи, чумы и глада.

Как поступить, не утаи.

Заветы выполню Твои».

Он не сводил с потира глаз

И услыхал небесный глас:

«Мучительною и угрюмой,

Аримафей, не полнись думой!» —

«Но, Боже, грешников казни!

Иль удалятся пусть они.

А пожелаешь, я общину

И сам, коль виноват, покину». —

«Реку тебе, Аримафей:

И думать о таком не смей.

Однако сей сосуд возьми,

Установи перед людьми

И сам узришь, кто из людей

Есть праведник, кто — лиходей.

Припомни-ка: народ, свиреп,

Меня, когда вино и хлеб

Вкушали мы, схватил. Заране

Я знал о муках и о брани.

Тогда, у Симона в дому,

О сем не молвил никому,

Но рек, злодея не виня:

«Один из вас предаст Меня».

И с нашей вечери тогда

Ушел от срама и стыда

Тот из апостолов моих,

Кто был сребролюбив и лих.

На месте же его пустом

Никто не сиживал потом.

Так, хлеб вкушал и пил вино

Я в доме Симоновом, но,

Конечно, видел наперед,