Роман о дружбе по любви - [28]

Про дружбу и обо всем, что о ней думает, Санька Григорьева очень много могла бы рассказать, но в данный момент была крайне занята. Распустила волосы. Сняла пиджак. Порылась в шкафчике, питая нелепую надежду на то, что обнаружит там коктейльное платье или хотя бы набор принцессы. Но не сложилось, чуда снова не произошло. Потому пиджак она вернула на место. Надела пальто и сообщила:

- Я готова.

- Значит, едем, - кивнула Ника и, не удержавшись, пробурчала Маре: - Они дружат, а этот гад убалтывает. Понимаешь? Он убалтывает!!!

Решительным шагом три барышни проследовали из кабинета Григорьевой и вышли в холл, который пересекли так, будто намеревались вступить в битву за независимость племени матабеле.

- А этот дружит! – сердито заявила Мара. – Чем дружба лучше убалтывания, а?

- Тем, что дружат с одной, а убалтывают всех подряд! – заявила Ника, цепляя на нос очки. В глазах снова стояли слезы.

- Я тоже иногда убалтываю, - вставила Санька. – И что мне теперь? Могу в прокуратуру работать пойти, папа устроит. Но там зарплаты другие.

Ника внимательно посмотрела на своего адвоката и выдала:

- И думаете, вашему парню понравилось бы за этим наблюдать? Перед глазами Сашки промелькнуло жуткое воспоминание – ее подвозит Евгений Иваныч, в то время как Сашка возится с двигателем мерина. Сколько такого было после… и ничего не значило в 80% случаев, но он-то видел!

- Нет у меня парня, - буркнула она, чтобы не задумываться. – А Закревского и на мужиков перевести можно. Не будет клиенток – не будет проблем.

- Да все равно мне, кто у него будет! – вскрикнула Ника. – Уеду послезавтра, и к черту все!

Мара и Санька только вздохнули. Хором. Шумно. И вышли на улицу. Морозный уже почти вечерний воздух тут же ударил в лицо. И барышни быстро преодолели расстояние до автомобиля, скрывшись в нем.

Получасом позднее, устроившись на диванчике Карибского клуба, в самом уголку, где все было видно, но самим можно было оставаться незамеченными, Мара снова ринулась в бой – в конце концов, отъезд Вероники бил и по ней. С кого еще ей писать ее Анжелику?

- Между прочим, если уж совсем объективно, - пробормотала она, рассматривая голубоватого цвета жидкость в бокале, - то из одежды выпрыгивала эта дура. А от всего Закревского с нашего стола только затылок, ухо и часть носа видно было. Я его не оправдываю. Но он дядька красивый, ему и делать ничего не надо. Ты же знаешь.

Ника бросила на подругу испепеляющий взгляд и залпом выпила стакан апельсинового сока.

- Знаю. Сама, дура, когда-то на это повелась. Но ему больше не придется ничего делать. Теперь с абсолютно спокойной совестью, если она у него еще осталась, он может блистать своей красотой, с барского плеча возвращаться вовремя домой, ну и все прочее.

- Ты, вообще, меня слышишь? – рассердилась Мара. – Ну, не ангел он. Ты вообще хоть одного ангела знаешь? Но я же его уже неделю наблюдаю – ну невозможно так притворяться, Ника!

- Притворяться можно годами, - тяжело вздохнула Санька, уныло глядя на свой мартини. – Я вот умею.

- И я умела! – подхватила Ника. – Нет, Сережку он очень любит, это точно. А все остальное – ерунда. Господи, ну какая разница: я… другая… Справлялся же он до меня?

Она хмуро уставилась на танцпол.

- Да вы ненормальные оба! – взвизгнула Мара и отпила из бокала. – А с ребенком ты что делать будешь, а?

- Танцевать хочу! – проигнорировала Ника вопрос Вересовой.

Поднялась и, поглядывая по сторонам, зашагала к танцующим.

- Вот дура и есть! – рыкнула Мара, глядя ей вслед. Потом огляделась вокруг себя и тяжело вздохнула. Ну не любила она клубы никогда. И никогда в них не ходила. И вообще, больше всего на свете она хотела домой, к Машке. Но оставлять здесь Закревскую пока не рисковала.

Уткнулась носом в телефон, чтобы начертать мужу свои координаты. «В Карибском клубе с девочками. Пока не SOS, но скоро будет. В последний раз спрашиваю – дело дашь? Она всерьез в Пермь собралась!»

- С ребенком уже все ясно, - осушив второй бокал и чувствуя от этого невероятную легкость, сообщила Санька. – Она теперь просто разводится. Идею с опекой оставила.

- Да не про опеку речь! – махнула рукой Мара и тут же прикусила себе язык.

Санька приподняла бровь и налила третий бокал.

- А про что? – хрипло спросила она.

Мгновение поразмыслив, кто ей друг, кто враг, а от кого лучше держаться в стороне, Мара подсела к Саньке и зашептала ей на ухо нечто такое, от чего у той глаза на лоб полезли. Шептала долго. Даже жестикулировала. Правда, шепотом это назвать было трудно ввиду орущей в клубе музыки. Санька же внимательно смотрела на дергающуюся фигурку Закревской в самом центре танцпола – ее белая блузка ярко выделялась в слепяще мигающем освещении, переливаясь всеми возможными цветами.

- Да ладно! – воскликнула Григорьева, когда Мара отстранилась. – Вот коза в сарафане!

- Ага.

- Так за это выпить надо! – Санька подвинула Маре ее бокал с «Гавайями», а сама схватилась за свой уже приготовленный чистый мартини.

- Это у нее гормоны, - грустно сообщила Вересова. – Я на втором месяце беременности в Новую Ушицу удрала, а эту вот в Пермь потянуло.

- Верняк!

- Всем доброго вечера! – перекрикивая музыку, брякнул Вересов, возникнув у столика из дыма и мелькающего света.