Роман Молодой - [62]

Временщик Мамай не забывал и о русских князьях, пребывавших в Сарае. Его посланники навестили стародубского князя Ивана, Константина Ростовского и соправителя своего отца Дмитрия Ивановича Галичского. Но те не захотели даже слушать «их льстивые речи», боясь гнева хана Мюрида. – Мы прогнали прочь Мамаевых людей! – сказал как-то брянскому князю молодой Дмитрий Галичский во время богослужения в сарайской церкви. – Нет сомнения, что царь Мюрид прочно сидит на своем троне! И очень опасно верить лживому Мамаю и его бестолковому царю Абдулле! Ты бы сам, Роман, опасался этих мятежных людей и не принимал их в своей юрте!

Слова галичского князя оказались пророческими. Уже на следующий день к князю Роману в гостевую юрту пришел рослый, неопределенного возраста татарин, одетый в черный, напоминавший монашескую рясу, халат, черные же туфли и большую зеленую чалму, возвышавшуюся на голове. Шрамы на лице и суровый взгляд выдавали в нем воина. Роман, страдавший от скуки, пренебрег опасностью и принял нежданного гостя.

– Салям тебе, коназ-урус! – угрюмо сказал странник, усевшись на скамью и глядя через стол на князя Романа. – Я прибыл в Сарай для того, чтобы проведать своих родственников и нужных людей…Мои люди ходили к другим коназам, чтобы довести до них слова государя, но их не приняли…Я же, человек военный, известный в Орде, не хожу туда, где меня не ждут! Я – не лазутчик! А к тебе я пришел только для того, чтобы показать своим людям, как следует славить своего государя и решать важные дела. Мне хотелось также показать им, что именитый воин, не имея учености, может сказать много полезных слов! Я думаю, что коназ-урус, военный человек, всегда поймет слова другого воина! Разве не так?

– Салям тебе, могучий воин! Ты говоришь истинную правду! – улыбнулся брянский князь и хлопнул в ладоши. В опочивальню вбежал мальчик-слуга. – Сбегай-ка, Улеб, – распорядился князь, – к славному Джаруду! И пусть он быстро принесет лучшие яства, напитки и особенно – добрый кумыс!

– Благодарю, коназ-урус! – сказал властный татарин, выслушав слова Романа Брянского. – Ты, как я вижу, признаешь меня своим гостем и проявляешь должное уважение! Якши!

– Как твое имя, славный воин? – спросил, почувствовав беспокойство, князь Роман. – Я еще ни разу не имел счастья тебя видеть…

– Я был очень далеко, коназ Ромэнэ, – улыбнулся знатный татарин, показав свои правильные белоснежные зубы. От улыбки его лицо как-то подобрело, смягчилось, – в далеких странах. Там мне пришлось сражаться со многими врагами…Мое имя – Бегич! Я – темник молодого царя Абдуллаха!

– Бегич? – пробормотал брянский князь, стараясь вспомнить это имя. Но в голову ничего не приходило. Однако, соблюдая приличие, он сказал: – Я слышал о твоем грозном имени, великий воин! Ты – прославленный полководец! Выходит, ты в дружбе с самим Мамаем?

– Это правда, – улыбнулся мурза Бегич. – Мы с Мамаем – кунаки и оба – темники! Но Мамай – главный темник, он почти как хан. Он ведь был зятем законного потомка Великого Предка! Вот поэтому в его руках огромная сила! Тебе, коназ Ромэнэ, следует отвозить все свое серебро не сюда, к самозванцу Мюриду, но в стан хана Абдуллаха или самому Мамаю! Согласен? Вскоре Абдуллах войдет в Сарай, займет свой законный трон, а Мамай будет первым государевым сановником!

– Пусть бы сначала овладел Сараем, – подумал князь Роман, – а уже потом говорил о нашей дани…Однако, не стоит раздражать Мамая и его царя Абдуллу. – Но вслух он сказал: – Я всегда готов служить твоему государю Абдулле и его первому человеку Мамаю! Но вот я уже сдал в казну того неправедного Мюрида весь свой нынешний «выход»!

– Ну, это понятно! – покачал головой мурза Бегич. – А вот кому ты повезешь свой «выход» в следующем году?

– А в следующем году – государю Абдулле! В этом не сомневайся, славный воин! Я это сделаю, даже если могучий повелитель и мудрый Мамай не войдут в Сарай! – уверенно сказал князь Роман, а сам подумал: – К тому времени не станет либо Мюрида, либо того Абдуллы! Не стоит ссориться с этим знатным и влиятельным воином!

Тут прибежали слуги чайханщика Джаруда, накрыли княжеский стол, и вскоре князь со своим гостем достойно отметили их соглашение.

Мурза Бегич уходил от брянского князя довольным. По завершении небольшого пира Роман Брянский подарил ему тяжелый золотой перстень с изумрудом. – Я всегда буду помнить твою учтивость и щедрость, коназ Ромэнэ! – сказал мурза на прощание. – Я верю, что наши боги видят твою доброту, и наступит время, когда я отплачу тебе за гостеприимство!

На следующий день брянского князя призвали в ханский дворец. Прибежал татарский воин и потребовал, чтобы он немедленно собирался.

Князь не заставил себя долго ждать и вот уже лежал, склонив голову, у золотых ступенек ханского трона.

– Салям тебе! – сказал резким голосом хан Мюрид. – Подними свою башку!

– Салям, государь! – пробормотал Роман Брянский и встал на колени, глядя в лицо хана. – Долгих тебе лет и здоровья!

– Благодарю! – кивнул своей большой круглой головой хан и прищурился. Его морщинистое, покрытое оспинами лицо, казалось, окаменело. Он откинулся на спинку трона и задумался, разглядывая русского князя.