Роман Молодой - [57]

– Великий князь! – бодро выкрикнул встречавший его у терема слуга. – К нам пожаловал сам святитель!

– Святитель? – вздрогнул Василий Тверской. – Какой же? Неужели опять тот литовец?

– Нет, славный князь! – весело ответил слуга. – К нам приехал сам святитель Алексий! Из Москвы!

– Какая радость! – улыбнулся, оттаяв душой, великий тверской князь. – Слава Богу, что к нам приехал настоящий митрополит! Значит, теперь у нас будет новый владыка, и, наконец, наша земля успокоится! А где он сейчас, потрапезовал ли?

– За это не тревожься, великий князь! – молвил слуга. – Мы попотчевали нашего дорогого святителя, и он теперь отдыхает во владычных хоромах.

– Ну, тогда слава Господу! – сказал князь, слезая с коня.

На другой день великий князь, выстояв заутреню в тверском соборе, проведенную самим московским митрополитом, встретился с ним в своей думной светлице. Великий князь сидел в своем большом кресле рядом с креслом бывшего владыки, в котором расположился именитый московский гость. Напротив них на скамьях, поставленных в несколько рядов, сидели тверские бояре и самые богатые горожане.

Митрополит Алексий начал свою речь с благословения князя и всех присутствовавших. Затем он поведал о событиях в Москве и русских землях. Его спокойная уверенная речь поразительно действовала на слушателей. И горожане, и бояре сидели, широко раскрыв рты. – Наша жизнь очень трудна, – говорил святитель, – но я надеюсь на лучшее и уповаю на Господа! Все мы видим, что великий князь Дмитрий Константиныч слаб и недолго усидит на владимирском «столе»! Грядут великие события! Мы ждем благих перемен в бусурманской Орде!

– Там же сейчас царит великая смута! – пробурчал с переднего ряда боярин Окатий Теребунович. – Татары перебили каких-то князей! Неужели наступает конец бусурманской Орде?

– Пока рано об этом говорить, сын мой, – покачал головой святитель. – Я сам побывал в Орде минувшей весной и, слава Господу, благополучно вернулся назад…Там было столько событий!

И он подробно рассказал обо всех новостях, пришедших из Сарая.

После убийства хана Хызра сыном Тимур-ходжой, который провозгласил себя ордынским ханом, возникла вражда между татарским сановником Мамаем и новым повелителем Сарая. Мамай, опираясь на большинство татарской знати, вынудил Тимур-ходжу уйти из Сарая за Волгу, и там он был убит в стычке с отрядом татар, как полагают, присланных Мамаем. – А потом Мамай объявил царем Абдуллу, человека царского рода, – сказал, вздохнув, московский митрополит, – но многие мурзы, или татарские князья, не признали его, и опять в Сарае началась смута! Тогда Мамай вместе с тем царем ушли в отдаленное кочевье, а потом в крымский улус, чтобы собрать достаточно сил и вернуться в Сарай!

– И я добавлю несколько слов! – сказал, едва только замолчал святитель, великий князь Василий. – Мне самому удалось видеть сарайские беспорядки! Великая смута началась сразу же после того, как Темир-ходжа зарезал своего отца – царя Хызра! Татарские воины набросились на богатых людей, купцов и даже наших князей! Целые ватаги разбойников метались по городу, нещадно грабя всех, кто попадался им под руку. А наши князья оказались совсем неготовыми к таким событиям! У них почти не было воинов! И даже те, которые привезли с собой десяток дружинников, не могли себя защитить от многочисленных толп. Лишь князь Роман Брянский приехал в Сарай с большим отрядом дружинников. Вот он и сумел уберечь своих людей и серебро! Он помог и мне. Я посылал к Роману Молодому человека и просил дать мне несколько воинов. И он прислал мне два десятка отборных дружинников! Вот почему я уцелел, сберег имущество и теперь пребываю здесь, перед вами!

– Князя Романа следует похвалить! – кивнул головой, увенчанной белым клобуком, святитель. – Он осмелился сказать бусурманскому царю слова правды, вступившись за Москву!

И митрополит поведал собранию о смелом поступке князя Романа Молодого и его достойном поведении в Сарае, а затем попросил великого князя Василия рассказать дальше о беспорядках в Орде, ибо он был последним из русских князей очевидцем тех событий.

– Вскоре хитроумный Мамай расправился с Темиром-ходжой, – продолжил свое повествование великий тверской князь, – и все пошло так, как ты рассказал нам, славный святитель…Мамай ушел за Волгу-матушку, и в Сарае разгорелась еще большая смута! А те мурзы, которые прогнали Мамая, послали своих людей в другую татарскую страну – Синюю Орду, или по-ихнему, «Кок-Орду» – звать к себе нового царя! И вот оттуда явился некий Ордамалик! Этот новый государь не пожелал меня принять – был слишком занят! А вскоре его или убили, или прогнали, точно не знаю. Когда же прибыл другой царь – это случилось в самую жару – я уже выехал домой. Славный Роман Брянский дал мне целый отряд своих лучших воинов, и они сопровождали меня до самой Твери…И потом я отпустил их назад, в Брянск…А брянский князь ушел из Орды еще раньше меня…

– Ко мне недавно приходили сарайские монахи, – молвил митрополит Алексий, – и рассказали, что того царя, приехавшего в Сарай в самую жару, звали Кильдибеком. Он немедленно занял освободившийся трон и объявил себя якобы уцелевшим сыном доброго царя Джанибека. Но ранней осенью его прогнал другой царь – Мюрид, брат покойного Хызра. И это – последние вести! Так что пока там сидит этот Мюрид, и нам придется ждать конца ордынской смуты. А если все уляжется, и новый царь утвердится на престоле, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть Москве грамотку на великое владимирское княжение!