Роман как держава - [14]

Затем на меня обрушилась лавина, начиная с Неды Тодорович и ее книг «Дух девяностых» и «Еда — это тоже секс», которые я прочитал с восхищением, чувствуя, что на этих страницах рождается историография, чьи горизонты и источники никогда еще не были предметом университетских исследований. Потом была госпожа Толстая с ее совершенно особой эротикой, потом Екатерина Садур, «сестра» Марселя Пруста, которая отправилась на поиски утраченного времени, куда-то в эпоху социализма. В потоке книг я едва успел заметить прелестное творение австралийки Адреи Хартон (Hurton), названное «Эротика духов» и прозу итальянки Адели Маколы, написавшей трогательную биографию художницы Милены Павлович-Барили. «Частная коллекция» Ясмины Михайлович — одна из тех редких книг, которые излучают позитивную энергию, а бурлеск Сани Домазет «Фаршированные кабачки», рассказывающий о похоронах Сталина, из года в год собирает полный зрительный зал Югославского драматического театра. Пробившись сквозь магму эзотерики, Мирьяна Новакович своей книгой «Страх и его слуга» проложила дорогу историческому роману и в один день, не дожидаясь положительных отзывов критики, стала известным писателем. Своего рода «женская библия» Аниты Даямант — «Красный шатер» вводит нас в «Ветхий завет» из предшествовавшей ему эпохи, а «Сон Геркулеса» Душицы Бенгхиат ведет нас через мифическое время к источнику древней мысли.

Среди книг, прочитанных мной в последнее время, не могу не упомянуть серию романов Джоанны Ролинг о мальчике-волшебнике Гарри Поттере, равно как и «Дневник Бриджит Джонс» Хэлен Филдинг. А еще роман Иссидоры Белицы «Виртуальная б…» и ее фильм «Дорчол — Манхэттен»…

Все это не просто документы нашего трудного времени, эта «женская литература» иногда словно возрождает стиль модерн, иногда цитирует постмодернизм, но главное в ней — женский взгляд на страшный путь, проделанный нами в конце XX века, взгляд очень личный и сильно расходящийся с тем, какой наша жизнь предстает в средствах массовой информации… И наконец, неожиданное появление героини компьютерной игры Лары Крофт, с которой идентифицировали себе не только миллионы женщин, но и многие мужчины.

Современные писательницы пишут рафинированную прозу и владеют самой изысканной техникой эротического письма. Они обо всем осведомлены, хорошо образованны, к писательской карьере относятся профессионально, владеют литературным мастерством и ощущают ритм и нерв текста. Если они не справляются с задачей, то лишь потому, что слишком высоко поставили планку. Кроме того, у них есть политическая трезвость, и их оценка политического момента часто оказывается более дальновидной, чем взгляд, высказываемый в «мужской литературе», где мы преимущественно сталкиваемся то с эпическими то с идиаллическими похождениями «натурщика» или «мачо».

В мировой литературе между личным и публичным видением мира словно проведена красная демаркационная линия, отделившая писателей от писательниц. Сейчас уже ясно, что женщины-писательницы не собираются говорить нам ту правду, которую знают люди, пишущие мужским почерком. Женщины знают другую правду, они смело заявляют о ней, и это необратимо.

Создается впечатление, что литературная критика не выдерживает взятого женщинами темпа и не может идти в ногу с их массовым литературным движением начала эры Водолея и XXI столетия, которое один русский критик назвал «женским веком».

Сто последних читателей

Хорхе Луис Борхес как-то раз вспомнил, что в молодости мечтал увидеть лица первых ста своих читателей. Не пришло ли время нам, в начале XXI века, задуматься над тем, как будут выглядеть лица ста последних читателей?

Невероятной кажется уже сама постановка вопроса, и, возможно, вызывает недоумение то, что он задан именно сейчас. Ведь за все время существования письменности люди никогда не читали столько, сколько читают сегодня. В конце прошлого века во Франции провели праздник «мании чтения». Радость чтения известна каждому грамотному жителю нашей планеты. Книжная ярмарка во Франкфурте, одно из крупнейших мероприятий такого рода, ошеломляет посетителя количеством новых заглавий. И тем не менее.

В таких авторитетных изданиях, как «Нью-Йорк Таймс», за подписью известных писателей появляются заметки вроде той, что была озаглавлена «Конец книги?» (The end of the book? New York Times, 1992). Сможет ли компьютер уничтожить книгу, сможет ли электронный текст и цифровые технологии вытеснить привычную типографскую книгу, напечатанную на бумаге? Что будет с чтением, лежа в кровати? И эти, и многие другие вопросы сопровождают генеральную уборку в нашем огромном общем читальном зале.

Эпоха Водолея, уже вступившая в свои права, имеет два признака: огромное ускорение и огромное уменьшение. Компьютеры считают быстрей, чем человеческий мозг, а их ложная бесконечность и фальшивая вечность вытесняют язык, слишком медленный и слишком прямолинейный для того, чтобы соответствовать требованиям цивилизации, осуществляющей коммуникацию с помощью знаков и картинок.

Компьютеры, берущие на себя роль телевизоров, становятся все миниатюрней, а в обозримом будущем они сольются с мобильными телефонами и растворятся в жидком кристалле мониторов, уменьшение размеров которых не влияет на качество передаваемого изображения. При этом при передаче SMS-сообщения по мобильному телефону, имеющему ограниченное пространство для букв, язык утрамбовывается до невероятно экономичного минимального состояния и вследствие этого подвергается порче. Как только мы начинаем набирать текст сообщения, мобильник, представляющий собой мощную счетную машины, угадывает то слово, которое мы только собираемся сказать, и заканчивает его раньше, чем мы успеваем перенести его на экран. Эти устройства, угадывающие наши мысли еще до того, как они высказаны, обгоняют нас и устремляются в будущее, оставляя нас на полпути к цели.