Рольф в лесах - [13]

— Куонеб, а молния только в дубы бьёт? — спросил он.

— Нет. Не только. В дубы чаще, но попадает она и в ясень, и в сосну, и в тсугу, и в липу, и во всякие другие Только два дерева я никогда не видел обугленными. Бальзамический тополь и берёзу.

— А почему молния их не трогает?

— Когда я был малышом, отец рассказывал мне, будто она щадит их за то, что они укрыли и согрели девушку-звезду, сестру Птицы Грома.

— А как это было? Расскажи!

— Когда-нибудь расскажу. Не сейчас.

12. Охота на сурков

Кукурузная похлёбка с картошкой и чай с яблоками три раза в день скоро приедаются. Даже рыба не может вполне заменить мясо, а потому в одно прекрасное утро Куонеб с Рольфом отправились на настоящую охоту. По берегам Асамука крупная дичь давно перевелась, но всяких зверьков было ещё порядочно, а лесных сурков, которых фермеры люто ненавидели, даже много. Причин для ненависти хватало. Сурчиная нора на лугу была опасной ловушкой для лошадиных ног. Во всяком случае, рассказов о том, как конь, оступившись, ломал ногу, а его всадник — шею, ходило предостаточно. К тому же вокруг этой норы, если сурок поселялся в хлебном поле, вскоре появлялась большая проплешина. Без сомнения, ущерб от этого сильно преувеличивался, но как бы то ни было, фермеры дружно считали сурков «зловредными тварями».

Земледелец косо посматривал на индейца, вздумавшего поохотиться среди его полей на перепелов, но встречал с распростёртыми объятиями, если тот собирался подстрелить сурка.

Индейцы же считали сурков прекрасной дичью с нежнейшим мясом.

Рольф весь встрепенулся, когда Куонеб взял лук со стрелами и сказал, что они пойдут добыть себе жаркое. Сурки обитали на засеянных клевером полях, и они с Куонебом осторожно крались по опушке, выглядывая тёмно-коричневые пятна на яркой зелени — сурков, выбравшихся из норы подзаправиться. Наконец на одном поле они увидели три таких движущихся пятна — одно большое и два поменьше. Большой сурок часто садился на задние лапы и озирался, всё время оставаясь начеку. Поле было широкое, без единого дерева или кустика. Однако вблизи проплешины, где, очевидно, находилась нора, небольшой пригорок мог укрыть охотника, и Куонеб решил попробовать. Рольфу он велел остаться на месте, из леса не показываться и помогать ему индейскими знаками, когда пригорок заслонит сурков от него самого. Движение кисти к себе означало: «Иди!» Рука, выставленная ладонью вперёд, предупреждала: «Стой!» «Всё хорошо!» — горизонтальное движение руки под грудью. «Скрылся в норе!» — указательный палец вытягивается горизонтально и сгибается. Но знаки эти следовало подавать, только если Куонеб сам его спросит, выставив ладонь с растопыренными пальцами.

Куонеб углубился в лес, а потом под прикрытием каменной ограды подобрался к полю по ту сторону пригорка, распластался на земле и пополз по клеверу, умудряясь оставаться невидимым среди его низких кустиков, — конечно, если смотреть на него не сверху. Так он добрался до гребня пригорка пригорка над сурчиной норой, не замеченный её обитателями. Тут ему предстояло решить трудную задачу. Сурков от него заслонял тот же гребень, который скрывал его от них. Но он знал, что отсюда стрелы их не достанут, а вспугнуть сурков в расчёте на то, что они просто отойдут поближе к норе, но не кинутся стремительно под землю, было слишком рискованно. Однако Куонеб знал, что делать. Он приподнял ладонь и растопырил пальцы. Рольф ответил: «Всё хорошо, они на прежнем месте» (провёл по воздуху ладонью, не сгибая пальцев). Выждав несколько секунд, индеец повторил вопрос и получил тот же ответ.

Он знал, что сурчиха непременно заметит движения человека в отдалении и вытянется столбиком, чтобы выяснить, в чём дело. А когда движение повторится, решит на всякий случай отойти поближе к норе, позвав за собой детёнышей.

Ждать охотнику пришлось недолго. Он услышал пронзительный предупреждающий свист сурчихи, а затем она лёгкой трусцой появилась из-за гребня, переваливаясь на ходу и останавливаясь, чтобы пощипать клевер или проверить, не приблизилась ли опасность. По пятам за ней следовали два толстых сурчонка. Близость норы их успокоила, и все трое принялись за еду всерьёз, сурчата — возле самого входа. Куонеб заложил в лук тупую птичью стрелу, а две положил рядом наготове. Он приподнялся ровно настолько, чтобы можно было натянуть лук. Дзи-инь! Тупая стрела ударила сурчонка в нос, так что он перевернулся. Его брат подпрыгнул от удивления и встал столбиком. Как и сурчиха. Дзи-инь! И второй сурчонок задёргал лапами. Сурчиха же с быстротой молнии метнулась в нору. Однако Куонеб знал, что его она не заметила и почти наверное вскоре выберется наружу. Он терпеливо ждал. И вот из норы выглянула седовато-коричневая морда старой воровки клевера. Стрелять было бессмысленно, но вылезать она как будто не собиралась. Куонеб подождал ещё — Рольфу время это показалось ужасно долгим, — а потом прибегнул к старинному приёму: начал тихонько посвистывать. Неизвестно, принимают ли сурки этот мелодичный свист за голос другого сурка или он им просто нравится, но сурчиха, как почти все её соплеменники в подобных случаях, медленно выбралась из норы наполовину и, присев на задние лапы, огляделась.