Роль хрусталя в семейной жизни - [5]
За сценой голоса – это cходится пьющий народец к стекляшке. Очевидно, что голоса эти принадлежат З м е ю Г о р ы н ы ч у, К о щ е ю Б е с с м е р т н о м у, С о л о в ь ю – р а з б о й н и к у, ц а р е в и ч а м, ц а р я м и прочим сказочным персонажам. Стекляшка поворачивается к лесу боком. Пьющих не видно, только слышно: «Эх, хорошо! До смерти компанию люблю!», «Ишь, до смерти, а сам-то бессмертный… Сейчас как свистну, все попадаете!», «А кто там с драконами развоевался? С родней моей? А ну, пустите мою первую голову без очереди, я сейчас со всеми разберусь…»
С а п о ж н и к. Ты, твое величество, потише. Слышь, нечисть здешняя появилась – Змей, Кощей и Соловей. Вон, им Яга сбоку отпускает. Не шуми про драконов-то, а то Змей сразу на скандал полезет…
П р и н ц (не слушая ). Может, я хоть дворец золотой Золушке построил? Нет, и этого не сумел, как была двухсоткомнатная халупа, так и есть. А она молодая, ей, конечно, хочется… Знаете, какая она красивая? Самая маленькая ножка в королевстве – это ценить надо! Эх…
С а п о ж н и к. Я, конечно, извиняюсь…
П р и н ц (совершенно пьяный ). Вы не пирожник дворцовый? Простите, не узнаю.
С а п о ж н и к. Да нет, сапожник я. По индивидуальному пошиву обуви. Извиняюсь, конечно… Вот я тебя слушаю, молодой человек…
П р и н ц. Я Принц.
С а п о ж н и к. Вот я и слушаю, молодой человек, что твое высочество говорит, и думаю, что интересно тебе было бы узнать насчет одного случая. Я, конечно, извиняюсь, но ты мне друг…
П р и н ц. Ну, скажи мне, кто твой друг? Да заодно скажи, кто ты?
С а п о ж н и к. Я ж и говорю – сапожник я. Ты вот принц, а я тебе прямо скажу – я в нашем деле индпошива обуви. Сапог сошью – от настоящего не отличишь, хоть семимильный, хоть надувной…
П р и н ц. Надувной – это что?
С а п о ж н и к. Ну, надувной – сейчас их и рыцари, и дамы прекрасные носят, удобно… Да не в том дело. Я говорю – мастер я.
П р и н ц. Что значит – сапог, как настоящий? А другие разве игрушечные сапоги шьют?
С а п о ж н и к. Ну, Принц, даешь! Настоящий – как заграничный, значит. Сам-то, небось, какие носишь? (Принц удивленно рассматривает свою обувь. ) Вот и все так же стараются. А у меня и товар всегда привозной имеется, и колодки один волшебник делает. Чародей то есть столярного ремесла. И поэтому записываются ко мне на прием за месяц, а то и за два. Все подряд записываются, самые могущественные в королевстве люди: и министры, и фрейлины, и Учитель танцев твой бальных туфель двенадцать пар как-то заказывал, в общем, все. (Понижает голос, кивает на стекляшку на курьих ножках .) Вон уж на что Баба Яга при деньгах, на золотом деле распивочном сидит, да и клиенты со связями, из-за моря что хочешь привезут – и та у меня как-то на ступу набойки делала.
П р и н ц. Зачем ты мне это все рассказываешь, а, отец? Мне сапоги не нужны…
С а п о ж н и к. Сегодня не нужны – завтра понадобятся. Да сейчас не о том речь. Приходит однажды, а если точно – на той неделе во вторник, одна дамочка. Я в лицо-то ее сразу узнал… Разворачивает она пакет, а в пакете, я поначалу подумал, ваза небольшая…
После этих слов Сапожник наклоняется к уху Принца и продолжает рассказ шепотом. Лишь время от времени вырывается более громко: «Самый крохотный, вроде детского», «А откуда у нас такой товар? Мы такого товару и не видали, не стекольщики», «Нормальный тридцать девятый – ну, пожалуйста». По мере рассказа Принц трезвеет, сжимает кулаки, нервно бегает. Сапожник бегает рядом с ним и продолжает шептать.
С а п о ж н и к (наконец громко ). Понял, твое высочество? Извиняюсь, конечно, но выходит – так и есть. Тем более что и повод скоро будет, а?
П р и н ц (совершенно трезвый ). Да-да, ты прав, дорогой друг. Так и есть, надо мной смеются! Меня хотят одурачить! Но ничего не выйдет! Все кончено, я буду действовать с холодным сердцем! Все, все кончено! Но пусть и те, из-за кого я страдаю, страдают тоже!
П р и н ц уходит. После небольшого молчания слышны голоса С о л о в ь я – р а з б о й н и к а, К о щ е я Б е с с м е р т н о г о и З м е я Г о р ы н ы ч а: «Ну, чего сидим насухую! Наливай…», «Эх, Соловушка! Был ты птица высокого творческого полета, умирающему императору запись пения твоего крутили, а он утешался. Запамятовал императора-то, нехорошего какого-то места император… А теперь? Доналивался – настоящий стал разбойник, свистун… Впрочем, что же сидеть-то? Наливай!», «Ага, наливай, ребята! Мне – на три головы!».
С а п о ж н и к. Да, переживает Принц… Может, зря я ему про тот случай рассказал?
Левая часть сцены погружается во мрак, освещается правая. Это сапожная мастерская. Интерьер мастерской – как обычно в приемных королей: все дорогое и заграничное. Сам С а п о ж н и к сидит в кресле. Перед ним в робкой очереди стоят все наши знакомые дамы: М а ч е х а, с е с т р ы, П р и н ц е с с а н а г о р о ш и н е. Последней стоит П р и н ц е с с а С а н д р и л ь о н а.
С а п о ж н и к. Прошу следующую!
М а ч е х а. Я от Змея Горыныча. Он лично просил отнестись внимательно…
С а п о ж н и к. Я ко всем отношусь внимательно. Здесь же не предприятие индпошива обуви – здесь сапожная мастерская. Не волнуйтесь, гражданочка, жать не будет.
“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.
Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.
Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».
В Москве, в наше ох какое непростое время, живут Серый волк и Красная Шапочка, Царевна-лягушка и вечный странник Агасфер. Здесь носится Летучий голландец и строят Вавилонскую башню… Александр Кабаков заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.Книжка получилась смешная, грустная, местами страшная до жути — как и положено сказкам.В своей новой книге Александр Кабаков виртуозно перелагает на «новорусский» лад известные сказки и бродячие легенды: о Царевне-лягушке и ковре-самолете, Красной Шапочке и неразменном пятаке, о строительстве Вавилонской башни и вечном страннике Агасфере.
Герой романа Александра Кабакова не столько действует и путешествует, сколько размышляет и говорит. Но он все равно остается настоящим мужчиной, типичным `кабаковским` героем. Все также неутомима в нем тяга к Возлюбленной. И все также герой обладает способностью видеть будущее — порой ужасное, порой прекрасное, но неизменно узнаваемое. Эротические сцены и воспоминания детства, ангелы в белых и черных одеждах и прямая переписка героя с автором... И неизменный счастливый конец — герой снова любит и снова любим.
«Эта книга – воспоминания о вещах моей жизни. Вся вторая половина ХХ и порядочная часть XXI века сохранились в этих предметах. Думаю, что о времени они могут сказать не меньше, чем люди.Я твердо стою на том, что одежда героев и мелкие аксессуары никак не менее важны, чем их портреты, бытовые привычки и даже социальный статус. “Широкий боливар” и “недремлющий брегет” Онегина, “фрак наваринского дыму с пламенем” и ловко накрученный галстух Чичикова, халат Обломова, зонт и темные очки Беликова, пистолет “манлихер”, украденный Павкой Корчагиным, “иорданские брючки” из аксеновского “Жаль, что вас не было с нами”, лендлизовская кожаная куртка трифоновского Шулепникова – вся эта барахолка, перечень, выражаясь современно, брендов и трендов есть литературная плоть названных героев.