Роль хрусталя в семейной жизни - [28]
М у ж ч и н а. У нас другого выхода нет.
Т е л о. Ну, я встрял!.. Тарантино правда отдыхает. Встреча Чужого с Хищником.
Женщина встает со стула, пошатываясь, в полусне, бредет к кровати и валится на нее, поворачивается лицом к стене.
М у ж ч и н а. Смотри, сейчас Ира… старуха вернется, и ты ей даешь честное пионерское, просишь на коленях прощения и дозу, вообще… Ты ж актер. Ее (указывает на Женщину ) будим и отправляем домой. Там у нее все обойдется, ее муж умный, он лишних разборок не хочет. Я с ней все равно хотел… в общем, пора разбегаться. Всему конец бывает. А потом мы с тобой все устаканим. Общими силами, а? (Смеется. )
Входит Ирина Викторовна.
М у ж ч и н а. Кто звонил?
И р и н а В и к т о р о в н а. Сосед. Спрашивал, не случилось ли чего, не плохо ли мне, не вызвать ли скорую. Возвращался поздно, видит у меня свет везде… Порядочный человек. Заодно спросил, не знаю ли, чьи машины подъезд загородили. Последний здесь остался из наших. А был когда-то профессорский дом… Ну, что делать будем, господа негодяи? Эта уже готова? Давайте решать, утро скоро.
Т е л о. Герыч неси, мама Ира, и всю кухню. А то меня ломать будет, я вас всех урою, ты меня такого знаешь.
И р и н а В и к т о р о в н а (Мужчине ). Ну, ты чего ждешь? Или ты его действительно боишься?
М у ж ч и н а. Ира, нам всем надо успокоиться. Ты же понимаешь, что все это безумие. Жили раньше – и дальше будем. Я предлагаю…
Т е л о. Ну, все, вы достали меня. Теперь слушайте.
И р и н а В и к т о р о в н а. Последнее слово.
Т е л о. Правильно, старая, последнее. Мне надо вам объяснить расклад. Расклад такой: здесь все мрази. Так? Только вы все хотите выглядеть людьми, а я не хочу (вскакивает с пола, в продолжение всего монолога ходит по комнате ). Даже ты, мама Ира, подбздеваешь, что народ узнает. А мне все равно. Вы всю жизнь врали, а я с двенадцати лет живу, как хочу. Хочу торчать – торчу. Хочу старуху трахать – трахаю. Хочу малолетку на тот же станок положить – веду и кладу. В институт ваш гребаный поступил, а нужен мне он? Срать я на него хотел, и на театр ваш срать хотел, и на всю вашу хорошую жизнь срать! Вы за бабки всю жизнь корячитесь, а мне и на бабки срать! Скажу – вы мне их принесете, все, что у вас есть, лишь бы все тихо было. А я все равно вам жить не дам. Потому что мне на вашу поганую жизнь срать. Если б вы действительно как люди жили… Может, я тоже таким хотел бы стать. Ну, типа приличным человеком, как вы. Но я знаю, какую жизнь вы устроили на самом деле. И вы знаете. Я знаю, как ты, мама Ира, со мной здесь прыгала, и как с ним, и как он потом с нею, и как она с этим своим, новым начальником, и как вы все всего боитесь, а таких, как я. – больше всего. Потому что мы честные, потому что если бы жизнь была честная, то и мы бы… А вам честная жизнь не нужна, вам такая нужна. Чтобы самим оттягиваться, а таких, как мы, считать подонками. Чтобы бабки получать ни за что, а считаться работниками. Ну, вы же профи. Ну, а я подонок, о’кей. Подонок. Так я и живу, как подонок! У меня бабок нет, у меня хавиры профессорской нет, у меня ни хера нет! А у вас – все есть. А вас самих надо ширнуть до упора – и под снег! Я подонок? Я честный. Мне людей жалко, мне нормальных людей жалко, не таких, как я, а нормальных. А вам кого жалко? Бомжу стоху можете дать. А мне все отдать и самим на помойку свалить? А? Или не мне, а тому же бомжу? Вам совок мешал? А мне бы при совке и жить. Потому что таким, как вы, не было свободы, потому что вас на цепи держали, а таких, как я, вообще мочили. И правильно мочили. И мы были героями и ловили кайф до самого упора, пока нас давили. У нас враг был настоящий, честный, а теперь вы… Вы те же гопники, хуже гопников. Книжку читали, помните? Как этот чувак старуху чпокнул? Вам старуху жалко или вы за следака того болеете? А мне того пацана жалко. Он настоящий был пацан, правильный…
И р и н а В и к т о р о в н а. Лексика, естественно, чудовищная, но монолог неплохой. Будущий актер драмы все-таки…
Т е л о. Я актер? Это вы все притворяетесь, а я только трупака исполнил один раз. Я играю по-честному, а вы за бабки. Тебе, мама Ира, лексика моя не нравится? А ты слышишь, как вокруг тебя говорят? Ты на них плюешь, ты же элита, ты же старая интеллигенция, а вокруг быдло и подонки, вроде меня. Ты же с такими, как этот (тыкает в сторону Мужчины ), а меня так, как швейную машинку… А ты знаешь, что он мне предлагал, когда ты к телефону ходила? Он…
Мужчина встает со стула и неловко, но очень сильно, как молотком, бьет тело кулаком в лоб. Тело падает и лежит точно так же, как в начале пьесы.
И р и н а В и к т о р о в н а. Ну, вот и договорился.
М у ж ч и н а. Мерзость.
И р и н а В и к т о р о в н а. И до тебя дошло. Понял? Либо они нас, либо мы их.
М у ж ч и н а. Все. Надо спешить. Ты была права. Мы все одинаковые, но он опасней.
И р и н а В и к т о р о в н а. Спешить не надо. А то я один раз уже поспешила…
И р и н а В и к т о р о в н а выходит из комнаты.
М у ж ч и н а (стоя над телом ). Знаки… Ну, допустим, все это знаки. А что я могу сделать? Жизнь менять поздно. Дурак этот мент, начитался… Не убий? А если он меня все равно убийцей считает? Даже хуже убийцы… Все равно. Или они нас, или мы их, Ирка права. Или видимость приличной жизни, или никакой жизни. По-честному, говоришь? При совке, говоришь, лучше было? Нет, пацан, по-честному – это вот так. Кто кому раньше в лоб закатает и в лес отвезет.
“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.
Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.
Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».
Герой романа Александра Кабакова не столько действует и путешествует, сколько размышляет и говорит. Но он все равно остается настоящим мужчиной, типичным `кабаковским` героем. Все также неутомима в нем тяга к Возлюбленной. И все также герой обладает способностью видеть будущее — порой ужасное, порой прекрасное, но неизменно узнаваемое. Эротические сцены и воспоминания детства, ангелы в белых и черных одеждах и прямая переписка героя с автором... И неизменный счастливый конец — герой снова любит и снова любим.
В Москве, в наше ох какое непростое время, живут Серый волк и Красная Шапочка, Царевна-лягушка и вечный странник Агасфер. Здесь носится Летучий голландец и строят Вавилонскую башню… Александр Кабаков заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.Книжка получилась смешная, грустная, местами страшная до жути — как и положено сказкам.В своей новой книге Александр Кабаков виртуозно перелагает на «новорусский» лад известные сказки и бродячие легенды: о Царевне-лягушке и ковре-самолете, Красной Шапочке и неразменном пятаке, о строительстве Вавилонской башни и вечном страннике Агасфере.
«Стакан без стенок» – новая книга писателя и журналиста Александра Кабакова. Это – старые эссе и новые рассказы, путевые записки и прощания с близкими… «В результате получились, как мне кажется, весьма выразительные картины – настоящее, прошедшее и давно прошедшее. И оказалось, что времена меняются, а мы не очень… Всё это давно известно, и не стоило специально писать об этом книгу. Но чужой опыт поучителен и его познание не бывает лишним. И “стакан без стенок” – это не просто лужа на столе, а всё же бывший стакан» (Александр Кабаков).