Рокси - [74]
— С тобой все в порядке? — беспокоится кассирша. Впрочем, беспокоится она не слишком сильно.
— Да, все хорошо. — Айзек поднимает карточку, забирает чек и уходит в густеющие сумерки.
Вернувшись домой, он направляется прямиком в свою комнату, закрывает дверь, ставит около кровати ведро, затем расстилает под ним банное полотенце, на случай если промахнется. Он знает: родители не станут беспокоить сына, если дверь в его комнату закрыта. У них и без него хлопот полон рот. Но если его начнет тошнить, они могут услышать и прийти узнать, в чем дело. Надо вести себя потише.
Айзек включает телевизор на канал Netflix, зная, что будет не в силах смотреть, но все же, возможно, телевизор хоть как-то его отвлечет. Его состояние начинает ухудшаться, и он принимает двойную дозу мелатонина, надеясь, что удержит его в себе. Может, удастся заснуть и проспать самый трудный период. Он надеется на это ровно до того момента, когда пасть аллигатора наконец захлопывается.
— Сынок… ты весь горишь!
Айзек просыпается и видит над собой мать — та держит ладонь на его лбу. Разве он не запер дверь? Кажется, запер. Сейчас утро. Ночь была не просто пыткой, а адской пыткой. Драмамин вызвал у него сонливость, мелатонин втрое усилил этот эффект, но озноб, дрожь и боль ломки держали юношу в сумеречном состоянии всю ночь. Он ни спать толком не мог, ни бодрствовать.
— Расстройство желудка, — хрипит он. — Инфекция ходит.
Он не рассказывает матери, что все кости в его теле ноют и чешутся изнутри, как будто в костном мозге шевелятся тысячи «черных вдов».
— Тебе надо к врачу!
— Нет, — просит он, — пожалуйста, не надо! Через сутки все пройдет.
— Айзек…
— Если до завтра не поправлюсь, тогда пойду к врачу, окей?
Тревога матери не унимается. Она опять щупает ему лоб, потом выходит и тут же возвращается с термометром — из тех, что вставляются в ухо. И хотя она не засовывает его глубоко, у Айзека ощущение, будто ему проткнули барабанную перепонку.
— Ой!
— Тихо! — Мать ждет, пока термометр не пискнет, и проверяет результат.
— Сто два и четыре[38]. Адвил принял?
Принял, но не помнит когда.
— Посмотри на комоде, — говорит он. Мать находит лекарство, достает две таблетки и протягивает ему вместе с банкой «Гаторэйда», стоявшей на полу около пустого ведра. Хоть ночь была хуже не придумаешь, Айзека не рвало.
— Ты бы помыла руки, — советует он. — А то не дай бог заразишься.
При этом замечании лицо матери мрачнеет еще больше, но затем на нем появляется облегчение. Он понимает, о чем она думает: есть вещи похуже инфекционного расстройства желудка. Если рассматривать ситуацию в широкой перспективе, это пустяки. И теперь, оказав сыну помощь, мать с более или менее спокойной душой может оставить его одного.
Он слышит, как открываются и закрываются ворота гаража. Отец ушел раньше. Айзек остается дома один, и это, с одной стороны, утешает, потому что теперь ему не надо быть настороже, а с другой ужасает, потому что если он и был один раньше, то теперь он совсем, совсем один. А если что-нибудь пойдет не так? А если с ним случится припадок и он забьется в конвульсиях? Такое бывает. Что если это произойдет сейчас, когда во всем мире нет никого, кто знает, с чем он борется?
Телефон лежит на прикроватной тумбочке, но тянуться слишком далеко. Телефон не подключен к заряднику. Он заряжал его вчера, нет? А вдруг он ему понадобится? Вдруг нужно будет позвонить 911? Айзек садится на постели, чтобы взять телефон и чувствует, как что-то внутри него взбаламучивается. Грязь на дне застойного пруда. Она растет, вздымается в животе и вырывается на свободу, словно тяжелое облако бабочек на пике «русских горок» как раз в тот момент, когда закон земного тяготения вступает в свои права.
Айзек пытается дотянуться до ведра и нечаянно опрокидывает его, однако успевает поднять как раз вовремя. Его рвет — снова, и снова, и снова. Желудок стягивается в узел. Айзек извергает из себя еду, о которой даже не помнит, когда он это ел и ел ли вообще. Даже после того как в желудке ничего не остается, рвотные позывы не прекращаются, и в конце концов Айзеку начинает мерещиться, будто сейчас он выблюет в ведро все свои внутренности. Это кошмарное ощущение — биологическая потребность в очистке — длится и длится, но его организм так измотан, что бесполезные сухие позывы прекращаются. Он падает на постель, сворачивается клубком и пытается уверить себя, что скоро все пройдет. Хуже быть не может, так что теперь должно стать лучше.
Он ошибается.
РОКСИ
Праздник слишком шумен. Музыка, которая всегда задавала мне ритм, схожий с биением сердца, сейчас только мешает. Такое ощущение, будто она методично бьет по моим измочаленным нервам. Словно электрошок, тщетно пытающийся оживить что-то, в чем нет жизни.
Измочаленные нервы? У меня? Да когда такое было?!
Посреди бедлама я вдруг ощущаю на плече чью-то руку. Не твердая, но и не слабая, она просто лежит на моем плече, и все. В какой-нибудь другой день я бы ее и не заметила, и это подсказывает, кому принадлежит рука.
Моему брату Вику.
— Хиро спрашивал о тебе, — шепчет Вик мне на ухо. Дико раздражающе, потому что я как раз сумела забыть о его существовании.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В мире, где побеждены болезни, войны и преступность, единственный способ умереть — это подвергнуться «прополке» от руки профессионального убийцы — серпа. Двое подростков, Цитра и Роуэн, становятся учениками серпа и, несмотря на полное нежелание заниматься подобным ремеслом, вынуждены учиться искусству убивать, ибо эта работа необходима для общества. Но серпом может стать только один из них. Интриги внутри насквозь коррумпированного Ордена серпов приводят к тому, что Цитра и Роуэн должны соревноваться друг с другом за право вступить в Орден.
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?